«Я же кормлю грудью». В Лиде декретницу отправили на 1,5 года в колонию за два комментария
43-летнюю Татьяну Зверко из Лиды за два комментария отправили на полтора года в колонию. На решение судьи не повлияло наличие у женщины малыша.
«Наша Нива» поговорила с Анной, старшей дочерью женщины.
Татьяна работала в Лидском райисполкоме старшим специалистом в отделе документационного обеспечения. Была второй раз замужем. С осени 2019 года была в декрете, у нее родился сын Егор.
«Мама никогда не была сторонницей того, что происходит. И не понимала, почему люди молчат, почему ей дают такие же советы», — говорит Анна.
Но не мешала ли такая позиция работать в райисполкоме?
«Насколько я знаю, проблем не было. Ну или может мама не рассказывала мне, ведь я была еще мала. Но сейчас мама говорила: после декрета я туда не вернусь никогда в жизни», — вспоминает дочь»
В августе 2020 года Татьяна оставила несколько комментариев в телеграм-канале. В одном резко высказалась о Лукашенко, во втором — о знакомом милиционере.
«Там была фотография Жинко, заместителя начальника Лидского РОВД, мама его давно и хорошо знала, — говорит Анна. — На фото Жинко управлял силовиками возле автозака. Мама написала, что удивлена, что еще — я не знаю. Также написала Жинко в приват, что не ожидала такого от него. Он ответил: за свои слова еще ответишь.
И в сентябре к нам ворвались люди в масках».
Провели обыск. Анны дома не было, подробностей она не знает. Бабушка рассказывала ей, что приходили человек семь, напугали ребенка.
После членов семьи вызвали в СК, приходили еще раз, забирали телефоны, технику, говорит Анна. На Татьяну завели дело по двум статьям: за оскорбление Лукашенко и оскорбление милиционера. Женщина не хотела афишировать историю — надеялась, что все закончится «химией».
«Мама даже адвоката не нанимала, на суде защищала себя сама. К тому же, адвокат — дорого.
Мама считала, что докажет свою невиновность, вину не признавала. Она думала, что если у нее маленький ребенок, то это повлияет на смягчение приговора. Ждала «домашнюю химию». А получилось, что не получилось», — говорит дочь Татьяны.
Судья Кашко присудил Татьяне 1,5 года колонии общего режима.
«Я не успела на приговор. Бабушка говорила, что у всех был шок. Мать взяли под стражу в суде, когда ее выводили, она только сказала: «Я же кормлю грудью…»
Надо было готовиться к худшему, но я надеялась, что как-то обойдется, — говорит Анна. — И еще интересный момент: на суде озвучивали характеристику, которую маме дали в исполкоме. Она отработала там 17 лет, без опозданий и взысканий, а характеристика вдруг оказалась не положительной, а «удовлетворительной». Мол, мама не проявляла инициативы, не стремилась к повышению и так далее».
Кроме жесткого приговора, судья обязал Татьяну выплатить 2 тысячи рублей потерпевшему милиционеру — за моральный ущерб.
«Таких денег у меня нет — я студентка и подрабатываю тренером в детской спортшколе, — говорит Анна. — Поэтому вчера люди начали сбор денег — за сутки всю сумму собрали. Для меня это шок, что удалось собрать такую сумму, и по сей день не верится».
Когда Татьяну посадили, ее муж забрал малыша сына и ушел.
«Кредиты, которые брала мама, легли на мои плечи, — рассказывает Анна. — Мама расплакалась, когда узнала, просила, чтобы я пыталась не терять связи с братиком. Я не знаю, что делать, хотела бы, чтобы со мной связались юристы, которые могут объяснить ситуацию и возможное решение (контакты Анны есть в редакции — НН).
Сегодня мы с бабушкой были на свидании с мамой. Мама в Гродненском СИЗО, мы увиделись только часок, поговорили через стекло, еще успели передать передачу. У нее боевое настроение. Мама говорила, что первые дни, когда она находилась в Лиде, был ад, говорила, что над ней просто издевались: громкая музыка, подъемы. Ей даже вызвали доктора. Только когда узнали, что она кормит грудью, то успокоились, так как были в шоке. Сейчас говорит, что все более-менее нормально. Я так ей горжусь!
Надеюсь, что апелляция все же повлияет, и окончательный приговор будет более мягким. На то надеется и мама. Мы уже наняли адвоката, он знакомится с делом, уже успел направить жалобу. Мне не страшно. Бояться некогда: мне нужно бороться за маму и братика».
«Был голодный, как из Освенцима, не ел ни мяса, ни овощей». Что известно о смерти бобруйского журналиста, на которого завели уголовное дело в Польше1919
Комментарии