О чем может рассказать уникальный изразец, вывезенный с раскопок в Новогрудке в Питер

В свежем номере журнала «Актуальные проблемы теории и истории искусства» исследовательница Елена Попова опубликовала основательный анализ этого собрания, на что обратил внимание телеграм-канал «De facto. Беларуская навука».

Эта коллекция — не случайный трофей, а результат кропотливой научной работы. Она попала в музейные хранилища еще в 1979 году, став результатом масштабных археологических экспедиций 1950—60‑х годов под руководством легендарной Фриды Гуревич. Раскопки велись на территории новогрудского посада — так называемого Малого замка. И если раньше ученые чаще обращали внимание на домонгольский период города, то нынешнее исследование возвращает из небытия более позднюю эпоху — XVII век, когда Новогрудок, хотя и уступил столичные позиции, оставался оживленным центром ремесла и торговли.

Самое интересное в этих глиняных черепках — то, что они рассказывают о своеобразной «демократизации» роскоши. Исследование показало, что в Новогрудке существовала развитая индустрия изразцового дела, которая работала буквально на всех. Местные мастера использовали одни и те же деревянные матрицы для производства продукции разного ценового сегмента.

Для зажиточных горожан делались «муравленые» изразцы, покрытые зеленой глазурью, а для бедных слоев — обычные терракотовые («красные»). Таким образом, даже в доме простого ремесленника печь могла быть с теми же изящными ренессансными узорами, что и в доме богатого купца, разница была только в цвете и блеске.

Павялічыць

При этом новогрудские мастера имели свой уникальный технологический почерк. В отличие от многих восточноевропейских коллег, они не использовали ангоб — промежуточный слой белой глины под глазурь. Зеленая полива наносилась непосредственно на красный черепок, что придавало изделиям более темный, насыщенный и глубокий оттенок.

Что касается сюжетов, то новогрудская печь того времени была настоящей энциклопедией европейских художественных стилей, переведенной на язык местной культуры.

Здесь можно увидеть отголоски итальянского Ренессанса: например, сложные геометрические сетки, имитировавшие «алмазный руст» (объемное оформление каменных дворцов). Встречаются и мотивы нидерландских цветочных натюрмортов — вазы с букетами в арочных проемах, что было очень модно в то время.

Особенное умиление вызывает то, как местные гончары интерпретировали сложные мифологические образы. На изразце можно найти, например, гиппокампов — морских коней с рыбьими хвостами. Но если в Вильне или Кракове эти существа проявлялись с анатомической точностью, присущей высокому искусству, то в Новогрудке они приобретали черты наивного упрощения, превращаясь в сказочных персонажей.

Павялічыць

Среди орнаментального россыпи выделяется и единственный полихромный (к сожалению, все фотографии в публикации черно-белые. — НН) фрагмент с изображением герба «Лелива» — шестиконечной звезды над месяцем. Это знак присутствия элиты: таким гербом пользовались могущественные роды Тышкевичей, Глебовичей и Манивидов. Наличие такого экземпляра свидетельствует о том, что местные мастерские выполняли и индивидуальные шляхетские заказы высокого уровня.

По мнению исследовательницы, новогрудский изразец — это не провинциальное копирование западных образцов. Это пример живого культурного синтеза. Находясь на перекрестке путей, белорусские мастера впитывали в себя европейские тренды — от орнаментов восточных ковров до барочного великолепия, — но перерабатывали их через призму собственного видения и технических возможностей.

Именно в этой искренности, в сочетании высокой европейской моды с непосредственностью народного мастерства и кроется секрет обаяния новогрудской керамики.

• 8
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 1
• 2