«Напиши, что ты не против, чтобы тебя отправили за границу». Тихановский рассказал о том, как к нему приезжал Протасевич
По словам бывшего политзаключенного, Роман Протасевич приезжал не только к нему, но и к Виктору Бабарико с Марией Колесниковой.
Сергей Тихановский рассказал, что перед приездом Романа Протасевича он провел две недели в ШИЗО.
— Потом я выхожу, а они говорят: «Ну хочешь, мы тебя еще подержим? Или выйдешь?» Я говорю: «Ну конечно лучше выйду, зачем мне сидеть?» Захожу в камеру. Говорят: «Идешь сейчас в баню. Раздевайся полностью». Я говорю: «Как полностью?» Мы же всегда ходили в штанах там, в майках. Говорят: «Нет, раздевайся, только в трусах». Так странно. Я спорил-спорил, но как с ними спорить? Можно снова в ШИЗО попасть.
Пока Сергей мылся, тайным образом исчез его тюремный костюм с желтой биркой — вместо старого появился новый, уже без бирки. В тот момент политзаключенный понял, что планируют снимать какое-то видео с его участием.
— Приводят меня в комнату. Там два больших кресла, картина висит, какие-то столы. Камер нет — только под потолком висит маленькая. Но там во всех помещениях под потолком висят камеры. Я даже взял развернул кресло — спиной сел. Врываются полковники: «Ты что развернул?!» И я понял, что что-то у них, наверное, уже настроено.
После этого в комнате появился Протасевич. Сергей сразу узнал его, потому что видел его фотографии в белорусских государственных газетах.
Тот сразу начал рассказывать, что теперь ездит к разным политзаключенным и вскоре всех начнут отпускать.
— Говорит: «Напиши прошение на помилование». Я ему объясняю: «Ты что, сумасшедший?!» Процитировал ему Солженицына: «Политический заключенный — это тот, у кого есть принципы, отказавшись от которых он может получить свободу. А тот, у кого этих принципов нет, политическая шваль. Вот ты — политическая шваль».
При этом Сергей добавляет, что Романа Протасевича ему жаль, потому что он молодой парень, которого запугали.
— Он говорит, что привез мне передачу. А у меня же ни чая нет, ни кофе. Я сидел на этой пайке тюремной, мне ничего не давали, не передавали. И он привез кофе, немного чая и кусочек сала 400 граммов. Он даже особенно не знал, что там внутри. Я так понял, что не он покупал, а агенты КГБ.
Получив отказ от Тихановского, Роман попросил его написать хотя бы согласие, что он не против, чтобы его просто отдали куда-то за границу. Он объяснял, будто будет какой-то обмен между Россией, Украиной, Америкой — и есть возможность включить в список Тихановского. Но Сергей и от этого предложения отказался, потому что не хотел, чтобы потом эту бумагу показали пропагандистам так, будто Тихановский написал заявление на помилование.
— Потом говорит: «Напиши письма родным — дочери, сыну, мы передадим». Говорил также: «Я приехал от Светланы, привез тебе распечатки из инстаграма — дети там тебя поздравляют». Я смотрю — а там все старое, то, что я и так видел давно.
После Протасевич просил сделать фото или видео с Тихановским.
— Я говорю: «Ни в коем случае! Не хочу, чтобы вы потом пиарились, будто со мной какие-то разговоры-переговоры. Если ты что-то выложишь, я тебя лично потом найду и накажу». Как-то я его убедил. Он испугался.
Он мне просто рассказывал, что ездил к Колесниковой с примерно таким же спичем. Она на него бросилась и избила его. Он мне сам рассказал эту историю. Она говорит: «Я никуда не пойду, а ты такой-сякой, раз с режимом сотрудничаешь…» Короче, вы поняли. Потом он ездил к Бабарико. Бабарико что-то написал своим родным. Протасевич мне показал на своем телефоне без симки фотографии.
Сергей Тихановский рассказал, что Протасевич говорил ему про какой-то список более известных политзаключенных, к которым он ездит лично. А с остальными работают какие-то другие люди.
— Я продинамил Протасевича по всем вопросам. Два часа длился разговор. Меня выводят в камеру. Я такой счастливый был, что сейчас хоть чая попью, вы не представляете, холод такой… И через 5 минут врываются снова: «Одевайся!» Ведут по подземельям, закидывают в кабинет, там двое мужиков — агенты КГБ. Начинают кричать на меня, ругаться: «Что у тебя со здоровьем?!» А я жаловался Протасевичу, что такие, такие и такие проблемы у меня есть. А я еще умею так эмоционально рассказывать, что я убедил, что почти умираю. Конечно, состояние тяжелое, но слухи о моей смерти преувеличены.
У Сергея получилось убедить кэгэбэшников, что ситуация у него ужасная. Но он сказал, что не будет писать заявление на помилование, даже если его будут убивать.
— Они говорят: «Напиши тогда просто на бумажке, что ты не против того, чтобы тебя отправили за границу. Это никуда не пойдет, это чтобы начальству показать».
Сергею пообещали, что, если он напишет такую бумагу, то скоро выйдет — может даже через несколько недель. Тихановский в итоге на это согласился.
Тихановский рассказал, сколько весит и как его откармливали
«Скажу — приеду и никому там руки не подам». Тихановский рассказал, как реагировал на ложь о жене и оппозиции
Тихановский: Освобождение Беларуси не может начаться, пока не рухнет путинский режим
«Для роста роз нужен навоз». Тихановский прочитал свое тюремное стихотворение
Комментарии
Протасевич показывал, что он свой, что он поможет.
Если какие-то сомнения по поводу Протасевича, или сочувствия ему остались, то сейчас должны уйти. Потому что он мог банально отказаться, этого не делать. Тихановский же отказался. Отказались другие. Соглашались только на то, что позволяло им выжить, когда были опасения, что им станет плохо или что им сделают жизнь невыносимой.