Как Федынич открыл автобус Статкевичу на границе и как Винярский тоже вышел, чтобы остаться в Беларуси. Новые подробности

Дольше всех с Николаем Статкевичем находился Максим Винярский, рассказывает издание. Максим был задержан в январе 2021 года и приговорен к пяти годам лишения свободы за «массовые беспорядки». А в прошлом году задержали его родную сестру Елену Терешкову — мать четверых детей, челюстного хирурга и двукратную чемпионку Беларуси по таэквондо. Лену осудили к трем годам «домашней химии».

До конца срока Максиму Винярскому оставался месяц, когда его из колонии № 3 доставили в СИЗО КГБ. Он понимал, что их будут вывозить под конвоем, и вариантов избежать выдворения из родной страны нет. Но всю ночь он об этом думал и решил действовать по обстоятельствам. Как и Николай Статкевич.

— Когда нас вывезли из Беларуси, — говорит Максим, — на нейтральной полосе конвоиры в масках быстро выскочили из автобуса и исчезли. Автобус поехал в сторону Литвы, двери были закрыты. Николай начал бить по дверям автобуса.

Водитель-гэбист закричал что-то насчет поломки и ущерба, но Николай был упрям. Удержать его в автобусе и перевезти на литовскую сторону вряд ли было возможно.

И тут подошел Геннадий Федынич, который руководил профсоюзом радиоэлектронной промышленности, и просто повернул аварийную ручку над дверью. Сжатый воздух начал выходить, и оставалось только открыть дверь простым физическим усилием.

Статкевич открыл дверь, и Максим Винярский вышел из автобуса вслед за ним. Они пошли к белорусской границе. Навстречу им выбежала молодая пограничница с криком «Вам сюда нельзя! Идите в Литву!»

Статкевич начал объяснять, что он гражданин Беларуси и его никто не может не впустить в страну гражданства. Пограничница ответила: «А как вы можете доказать, что вы гражданин Беларуси? У вас нет документов, а без документов вас никто не впустит в Беларусь».

— Потом, — продолжает Максим Винярский, — со стороны Беларуси пришел какой-то мордоворот в штатском. Он приказал пограничнице возвращаться на пост, а нас начал переубеждать в том, что у нас нет другого выхода, и мы обязаны идти в Литву, поскольку в Беларусь нас все равно не пустят. А в Литве нас уже ждут, там свобода и друзья. В Беларуси же, если будем упираться, ничего хорошего не будет. Статкевич его и слушать не хотел.

Мы стояли около той бетонной дуги, которая попала во все мировые медиа. Николай хотел сесть. Спросил мордатого: «Я могу здесь присесть?» Тот ответил: «Нет, нельзя, это уже белорусская территория». И тогда Николай схватился за сердце и сказал: «Ой, плохо мне, не могу стоять…» И спокойно сел.

Тогда мордоворот в штатском позвал американца. Со стороны пограничного поста пришел, вероятно, сотрудник посольства — мы о нем знаем только то, что его зовут Кевин. Больше никакой информации о себе он не сообщил. Кевин тоже начал переубеждать нас идти в Литву и даже предложил свой мобильный телефон, чтобы мы позвонили родным.

Я позвонил маме. Мама сказала, что уже второй год живет в качестве матери двух политзаключенных и что если со мной снова что-то произойдет, она не переживет этого. И у сестры Лены, которая отбывает срок на «домашней химии», могут возникнуть новые проблемы. Я не мог на них наплевать. Я принял решение идти в Литву.

Матери Максима — 79 лет. И последние пять лет она провела в сборе передач и посылок, поездках в СИЗО и колонии, заботе о внуках, когда посадили еще и дочь. 

Статкевич же, понимая, что будет дальше, попросил Максима Винярского передать очень важные и личные слова жене Николая Марине Адамович. Максим передал.

• 26
• 1
• 0
• 2
• 2
• 20
• 0
• 9