Тихановская: Мы с Сергеем не конкуренты, а историю с отменой интервью CNN раздули
Во время пребывания в Брюсселе на встрече представителей белорусских демократических сил с Еврокомиссией Светлана Тихановская дала интервью Deutsche Welle, в котором рассказала, как изменилась ее жизнь после освобождения мужа Сергея и почему дома они стараются не говорить о политике.

— Как с тех пор, как Сергей вышел на свободу, изменилась ваша политическая, социальная, личная жизнь?
— Я не могу сказать, что как-то изменилась политическая жизнь, потому что Сергей понимает мою роль, он ее не пытается изменить. Понятно, что ему нужно еще немножечко времени, чтобы найти свое место, потому что есть большая проблема, что людям, которые попали в тюрьму в 2020‑м году, нужно время осознать, что прошло уже пять лет, поменялся контекст, поменялась геополитическая обстановка.
Сергей буквально сегодня выдал видео «100 дней после заключения», где он признает, что начал действовать поспешно и сделал несколько ошибок. И ему еще надо многое узнать, невозможно [так быстро] пять лет охватить и понять, что где было, что как происходило. Но мы его потихоньку обучаем, рассказываем, потому что для политики тоже нужен опыт.
И тут нужно выбрать свой путь — либо ты работаешь в медиа, и тогда ты можешь говорить от души все, что хочешь, у нас нет цензурирования медиа, либо ты политик, и тогда ты должен думать о последствиях своих слов и должен говорить согласно обстановке. Это его путь. Я рядом, помогаю ему.
Что касается дома — дома мы семья. У нас было пару незначительных конфликтов на фоне «ты зачем это сказал, так неправильно, зачем ты обидел белорусов?», и мы решили, что мы не переносим домой политику, мы дома семья, мы дома с детьми. Конечно, не всегда получается, но мы очень стараемся, потому что в целом обстановка в политическом поле очень нервная, и можно до бесконечности спорить и дискутировать.
И я тоже для себя так подумала: я когда была одна, без Сергея, все равно приходишь домой — работаешь, с детьми, сказку читаешь — а все равно в мыслях и с политзаключенными, и по работе — и то надо сделать, и это. Наверное, надо и мне дать себе время быть рядом с мужем и уделять ему много внимания, чего ему не хватало все эти пять лет.
Поэтому, с одной стороны, стало легче, с другой, наши силы, наверное, удвоились, мы друг друга поддерживаем. Посмотрим.
— Вы говорите: с одной стороны, стало легче. А с другой?
— Стало сложнее, потому что я чувствую ответственность и за путь Сергея тоже, когда он себя ищет. И если он делает ошибки, все равно нас какое-то время, особенно поначалу, воспринимали как одно целое и все равно спрашивали с меня. Но чем более самостоятельным становится Сергей, тем, конечно, менее нас связывают в одно целое.
Он всегда сам заявляет: «Я не работаю в Офисе, я отдельная структура, отдельная ячейка, отдельный человек, не надо нас смешивать в кучу». Но это тоже своеобразный путь.
Заново надо и привыкать друг к другу. Он вышел из тюрьмы, конечно, не сломленным, он такой же энергичный, у него много проектов в голове, и он все время в работе, занят. Я говорю: «Давай дома успокоимся, с детками мультик посмотрим». Ну пока так, все немножко хаотично, но оно все придет в норму.
— То есть вы дуэт, вы тандем или вы пока не знаете?
— Мы явно не в конкуренции. В семье мы точно тандем. На политическом поле Сергею пока еще нужно определиться, чтобы понять, кто мы по отношению друг к другу.
— Вы не жалеете, что отказались от интервью на CNN?
— На самом деле так эту историю раздули. Там был ряд обстоятельств, которые привели к этому моменту. И, возможно, где-то я была не права, потому что для Сергея этот стрим был важен. Я пообещала прийти, и я его планы разрушила. И понятно, что быть в мировых СМИ — это крайне важно.
Такая вот у меня сейчас, знаете, роль — либо ты с мужем, либо ты делаешь свою политическую работу. И в моменте не всегда понятно, что правильнее. Мы тоже учимся, и Сергей явно не хотел, чтобы это выглядело так, как это выглядело, он очень сильно переживал по этому поводу, но мы справились.
— Как вы видите ваше политическое будущее — вместе, отдельно? Чего вы вообще желаете в этом отношении?
— Я желаю вернуться домой и жить в Беларуси. Уже в какой роли — наверное, это второстепенно. Я понимаю приобретенный опыт, приобретенный уровень контактов в мире и свой вес. И если надо будет служить Беларуси и дальше в любом качестве, то, конечно, я буду, потому что я гиперответственный человек, очень. И если нужно будет, я буду продолжать.
Пока мы за рубежом, то я делаю то, что я должна делать, пока есть силы — и физические, и моральные. Сергей — тут зависит от того, какой путь он выберет. Он не очень дипломатичный человек, для дипломатии он явно не подходит. Но, возможно, нам нужны такие яркие политики, непредсказуемые, у нас такие в мире есть.
Посмотрим, я не хочу связывать наше будущее с Сергеем только с политикой, по-разному может сложиться жизнь.
Токарчук: Тихановский попросил меня не говорить о нем на моем канале
Тихановская о муже: Весь его мир перевернулся
«Здесь проблема не в политических разногласиях». Франак Вечерко ответил, есть ли у него конфликт с Сергеем Тихановским
«Непонимание того, что не он, а Светлана теперь центральная фигура. В ущерб общим интересам»
Комментарии
- Сейчас, наверное, идет процесс переоценки этих нужд, потому что с момента, когда Америка прекратила поддержку всех гражданских инициатив за рубежом, конечно, образовался очень большой пробел в финансировании гражданских активистов. И сейчас наши европейские союзники ищут возможности это gap (с англ. пробел. - Ред.) заполнить. Но навряд ли получится полностью восстановить тот объем, который потеряли белорусы в связи с новой американской политикой. Но мы тоже приоритизировались, мы тоже немножечко подумали, где можно урезать, какие главные направления.
- Примерно о каких суммах идет речь?
- Это не секрет, что американская помощь покрывала примерно половину всего объема помощи белорусскому гражданскому обществу.
- То есть сейчас Евросоюз остается крупнейшим донором, по сути, и должен стать чуть ли не единственным донором в этой ситуации?
- Никто никому ничего не должен. Да, Европейский Союз понимает, что помощь белорусам - это не какая-то благотворительность, это инвестиции в демократию, в их собственную безопасность. И поэтому такие инвестиции окупятся в разы, когда наши цели будут достигнуты.
"Но мы тоже приоритизировались, мы тоже немножечко подумали, где можно урезать, какие главные направления."с
Вот это главное, это самый сок. Распределение денег.