Миллионы иранцев мечтают о демократическом будущем своей страны, но является ли такой сценарий реальным? Эксперты анализируют возможные пути развития событий в Иране на фоне военного конфликта и внутренней нестабильности.
На фоне войны с Израилем Иран оказался на грани глубокого кризиса. В стране царит паника, десятки тысяч людей бегут из Тегерана, а руководство Исламской Республики прячется в бункерах. Израиль, поддержанный США, наносит удары по военным и экономическим объектам, и никто не может сказать точно, переживет ли нынешний режим этот конфликт.
На фоне израильских атак и призывов США к безусловной капитуляции, Тегеран пытается возобновить переговоры по ядерной программе, чтобы хоть как-то остановить эскалацию. Но ситуация внутри страны ухудшается: власти снова отключают интернет, пытаются запретить WhatsApp, а силовики патрулируют улицы и задерживают всех, кто выходит на улицу после наступления темноты.
Несмотря на призывы режима к единству, оппозиция его не поддерживает. Реза Пехлеви, сын последнего шаха, который был свергнут в 1979 году, считает крах режима неизбежным. Но действительно ли это так? И если да, то что придет ему на смену? Аналитики, с которыми поговорили журналисты Tagesspiegel, выделяют три главных сценария.
1. Военная диктатура
Если глава государства аятолла Хаменеи будет убит или вынужден покинуть власть, это может привести к глубокому кризису внутри политической элиты. С высокой вероятностью контроль в свои руки возьмет Корпус стражей исламской революции (КСИР) — самая организованная и вооруженная структура в стране.
По словам ираниста Армана Махмудиана (Arman Mahmoudian) из Университета Южной Флориды, именно гвардия имеет все необходимые рычаги для захвата власти: армию, влияние в экономике, сети влияния во власти и регионах. Такая диктатура, возможно, будет менее исламистской, но более националистической и, безусловно, не менее репрессивной.
Исследовательница Сара Базубанди (Sara Bazoobandi) из Немецкого института глобальных и региональных исследований добавляет: даже если часть командиров КСИР уже убита израильскими ударами, те, кто выжил, могут использовать кризис как повод для военного переворота, заявляя, что только они способны защитить страну от «врагов извне».
Однако военная диктатура может усилить конфронтацию с Западом. Новый режим может сделать вывод, что для сдерживания будущих агрессий нужно ядерное оружие, что ухудшит дипломатические отношения и может привести к широкому региональному конфликту.
2. Хаос и гражданская война
Для большинства иранцев очевидно одно: переход к свободному Ирану может быть успешным только в случае, если он будет формироваться изнутри. Лауреат Нобелевской премии мира Наргиз Мохаммади недавно заявила, что демократию и гражданские права нельзя навязывать с помощью насилия и войны.
Сара Базубанди отмечает, что в случае краха нынешнего режима разные группировки могут начать борьбу за власть, как это произошло в Ливии после свержения Каддафи в 2011 году. В Иране, как и в Ливии, десятилетия авторитарного правления уничтожили организованную политическую оппозицию, что усложняет создание стабильного государства после падения режима.
Аналитик Дэвид Джалилванд (David Jalilvand) обращает внимание на интересы Израиля в этом контексте. По его словам, Израиль может стремиться к значительному уничтожению военного потенциала Ирана, подобно тому, что произошло в Сирии после свержения Асада. Это может сопровождаться попыткой намеренно дестабилизировать общественный порядок, подобно действиям, предпринятым Израилем во время войны в Газе.
«Ослабленный, нестабильный Иран, вероятно, будет наиболее желанным сценарием для Израиля по сравнению с нынешним статус-кво», — отмечает Джалилванд.
Однако опыт Ирака, Афганистана и Ливии показывает, что крах режима, вызванный внешними военными средствами, редко приводит к демократии.
3. Демократическое будущее
Самый желанный сценарий для миллионов иранцев — это переход к демократии. Однако нет ни однородного оппозиционного движения, ни лидера, которого все признавали бы. Политические силы и группы отличаются в своих методах, целях и социальном составе. В ключевых вопросах они даже находятся в конфликте между собой.
Часть выступает за возвращение монархии, но люди помнят неравенство и репрессии во время власти шаха.
Другие, такие как «Народные моджахеды», имеют плохую репутацию, так как сотрудничали с Ираком во время войны 1980-х. Этнические меньшинства, такие как курды и белуджи, выступают против доминирования шиитов.
Наиболее широкую поддержку, вероятно, имеет то протестное движение, которое уже долгое время пытается избавиться от власти мулл с помощью массовых демонстраций. Однако в прошлом его протесты жестоко подавлялись.
Даже протесты под лозунгом «Женщина. Жизнь. Свобода» в 2022 году не смогли разрушить режим, а нынешняя война дает властям повод обвинять оппозицию в связях с врагами.
По мнению аналитика Дэвида Джалилванда (David Jalilvand), война помогает режиму укреплять внутренний контроль, криминализируя протесты как угрозу национальной безопасности.
Сара Базубанди считает, что демократический переход возможен только после полного краха режима, но пока его желание выжить остается сильным. Арман Махмудиан добавляет, что без хорошо организованной оппозиции восстание почти невозможно.
Таким образом, будущее Ирана остается неопределенным. Военный конфликт, внутренние репрессии и отсутствие единой оппозиции затрудняют перемены. Какой из трех сценариев будет реализован, зависит от того, как развернутся события в ближайшее время. Однако опыт других стран показывает, что внешняя интервенция редко приводит к стабильности и свободе.
Комментарии