«В отеле стоит охрана только из-за того, что ты белой расы». Как белорус работал во Вьетнаме, Зимбабве и Филиппинах
Юрист-международник и преподаватель Леонид Морозов ездил по обмену во Вьетнам, работал экспертом по правам человека в Ливане, Зимбабве и Филиппинах. Он рассказал «Нашай Ніве», чем его удивили экзотические страны и насколько отличаются белорусские студенты от других. А также поделился, почему пошел в команду к Светлане Тихановской.
Фото: пресс-служба Светланы Тихановской
«Не увидел среди студентов патриотичных людей, которые верят в коммунизм»
Леонид Морозов окончил МИТСО по специальности «международное публичное право», а также магистратуру. Во время учебы в 2016 году он поехал во Вьетнамский университет профсоюзов.
«Провел там месяц, был на кафедре международного права, — рассказывает он. —
Жил в общежитии со студентами в Ханое. В комнате белая плитка и посередине кровать, как в настоящих вьетнамских фильмах. Каждый день читал по 2-3 лекции на английском языке с переводом на вьетнамский. Это, конечно, надо было видеть, как в кино: вентиляторы крутятся, студенты во вьетнамских резиновых шлепанцах, около 200 человек внимательно конспектируют».
Леонид Морозов со студентами во Вьетнаме. Фото: здесь и далее из личного архива
Преподаватели университета часто просили Леонида пересмотреть их учебные программы. Например, у них был курс по семейной жизни.
«Пытался объяснить, что это не нужно, но не получилось. У них достаточно религиозные взгляды», — говорит он.
Студентам не переводили часть лекций, где Леонид говорил о нарушении прав человека во Вьетнаме. Об этом он узнал от учащихся после занятий.
«Некоторым студентам было непонятно, зачем вообще существует система защиты прав человека и как она работает, — говорит Леонид. — Но при этом я не увидел среди них людей, которые верят в коммунизм, в социализм, который декларируют в стране.
Я увидел довольно бедных в материальном плане, но добрых людей, которые хотели показать свою страну и узнать, где вообще находится Беларусь.
Большинство не может уехать учиться из-за отсутствия денег, а вторая причина, которую называли, — не могут оставить родителей. В их обществе считается, что если уедешь, о тебе будут думать как о плохом ребенке».
После возвращения Леонида из Вьетнама университет решил не подписывать с ним трудовой контракт на следующий год. Они объяснили это отсутствием мест. На самом деле увольняли по политическим мотивам: Леонид проводил открытые лекции на тему прав человека, ЛГБТ и смертной казни вне университета.
«Делал это в «Цеху» на Октябрьской, в «Верх», они были платными. Помню, что за первую лекцию брал 5 рублей, но из этих денег сам оплачивал помещение, как-то осталась сдача, и тогда купил билет на Земфиру.
В университете не понравилось, что я этим занимался, попросили больше не проводить или делать это только с университетом, я отказался».
Преподаватель пошел работать в Европейский колледж Liberal Arts в Минске, там стал директором программы по глобальному гражданству. Затем был представителем молодежной организации РАДА на международном уровне, а также экспертом рабочей группы по правам молодежи в Брюсселе.
«В Зимбабве удивили цены, кофе стоил почти 4 евро»
В 2021 году Леонид вместе с будущей женой уехал из Беларуси в Грузию после того, как сделал доклад по правам молодежи в Совете по правам человека ООН.
В качестве эксперта в 2022 и 2023 годах он работал в африканских странах. Был в Ливане, Зимбабве и на Филиппинах. Поездки проходили под патронажем молодежных советов Дании и Швеции, которые страховали визиты Леонида туда в плане безопасности.
«В Зимбабве удивили цены. Чашка кофе стоила почти 4 евро, как в Европе, а первое, что увидел, когда прилетел в Хараре, — миграционные стойки, обклеенные этикетками KFC, — рассказывает он о приезде в зимбабвийскую столицу.
— Для приезжих там есть все: хороший отель, нормальная вода. Но это огорожено, находится в анклаве, где все красиво и ходят жирафы.
О власти между собой люди не разговаривают, большинство хочет что-то менять на своем местном уровне. Они открывают в деревнях радиоточки, делают там какие-то диджейские программы. Выступают с народными танцами, ездят из деревни в деревню. И они стараются, как могут. На государство никто не надеется».
Леонид вспоминает впечатления от Филиппин:
«Бедность, очень много людей, дети спали на улице на картонках. В Маниле (столице Филиппин — НН) очень большая разница между бедными и богатыми. В отеле стоит охрана только из-за того, что ты белой расы. Это довольно некомфортно.
Где-то в помещениях нет воды, но люди спокойно к этому относятся. Говорят: мы меняем свою страну. Государственные здания, посольства там огорожены колючей проволокой. Это совсем не радовало, но на людей вообще никак не влияет. Много разговаривал там с местными, агрессии от людей не видел».
В Польше Леонид сейчас пишет докторскую диссертацию на тему прав молодежи, преподает на английском языке в университете Адама Мицкевича в Познани, где получил стипендию.
«Студенты не знали, что я советник Светланы Тихановской, гуглили, кто я. А потом спрашивали, правда ли это, и относились с уважением. Среди них есть белорусы, но большинство — украинцы. А также студенты из США, Канады, Японии, Китая, Сингапура.
Студенты из Нью-Йорка спрашивали, можно ли съездить в Беларусь just for fun (ради развлечения. — НН). Скидывал им новость о недавно освобожденной американке, рассказывал, что за лайк можно получить 2,5 года тюрьмы.
Украинские студенты часто не понимают, что происходит в Беларуси. Понимаю, что они живут войной, но иногда прошу учитывать и наш контекст.
А в польских студентах удивило, что молодежь почти не религиозна, хотя сама страна очень. И у них нет желания куда-то уезжать учиться.
Студенты из Китая очень закрытые. Одна белоруска, которая дружила с китаянкой, рассказала мне, что та не отвечает на мои вопросы, потому что в Китае есть правило: преподаватель — это Бог, и ему нельзя мешать. Мне даже пришлось перед ней извиниться, что я со своими вопросами к ней обращался», — рассказывает он.
«Прошлым летом окончил курс по европейской политике в Оксфорде»
Иногда преподаватель грустит из-за того, что не может учить студентов в Беларуси.
«Здесь не пошутишь с ними на местные темы, не поймут, что такое «Хутка-Смачна», — объясняет он.
— Белорусские студенты, как всегда, скромные. Если человеку есть что сказать, он не будет кричать первым, а будет ждать, когда «дадут микрофон». Это даже отмечали международные партнеры, когда я еще работал в инициативе РАДА. Говорили, что белорусы не хотят скандалов, но если их достанут, то скажут. Мы тогда улыбались, а потом случился 2020 год.
Преподаватель отмечает: за три года работы в университете в Польше он не заполнил ни одного учебного журнала.
— Никаких отметок студентов нет. Есть онлайн-платформа, на которой преподаватель сам, как считает нужным, ставит оценки, придумывает задания, формы отчетности, экзамены. Даже количество лекций остается за мной. В Беларуси большая часть времени уходила на заполнение журналов. Тонны зачетов, рефераты, которые обязательно нужно оформлять по шаблону, как и дипломы, которые в большинстве случаев покупали либо у старшекурсников, либо у самих преподавателей.
Много умных людей вынуждены всем этим заниматься, и у них нет ни времени, ни желания как-то развиваться. Приходишь домой после шести пар и хочешь только лечь спать. Ни читать, ни ехать на конференции, ни учить язык нет желания. Поэтому минимальное количество преподавателей университетов в Беларуси говорят на английском языке, — говорит он.
В Беларуси у Леонида было около 800—900 академических часов. В Польше — 70.
— Также интересно, что в этом семестре, например, декан попросил меня сделать курс «США, Россия и страны Восточного партнерства», так как я работаю в политической сфере. Спрашиваю, что для этого нужно. А он отвечает: что хочу, то и могу делать, никто не станет контролировать, как проходит курс.
Здесь ценится, сколько преподаватель написал научных статей, насколько он активен, а также важна цитируемость его работ.
Прошлым летом я окончил курс по европейской политике в Оксфорде — это было плюсом в польском университете. Они написали об этом на своем сайте и предложили мне создать какой-нибудь свой курс, — рассказывает он.
Зарплату в качестве преподавателя Леонид пока не получает, так как работает в рамках стипендии, которая составляет 1000 евро.
А как он попал в команду Светланы Тихановской?
— Мне пришло приглашение от Кристины Рихтер (бывшая советница Тихановской по правовым вопросам. — НН), мы были знакомы давно. Сначала думал, нужно ли мне это: хочу я быть только преподавателем или попробовать помочь нам вернуться домой. Но решающим фактором здесь стала Светлана Тихановская — ради нее я пошел туда. Никогда не видел человека, который так много работает. Она просто мозг, и при этом очень человечная. С ней мне не стыдно. А еще классно видеть результат. За семь месяцев моей работы мы с юридической командой спасли от депортации шестерых белорусов. Много это или мало — не знаю, но эти люди в безопасности, — подытоживает Леонид.
Сейчас читают
Христо Грозев: от романтика-радиолюбителя к человеку, который раскрыл самые мрачные тайны ГРУ и ФСБ. Как его завербовала спецслужба Люксембурга и как он вынужден скрываться теперь
Комментарии