«Сестра, когда услышала голос, заплакала». Что теперь с Евгением Заичкиным, которого 9 августа считали погибшим
Фото с протестов Евгения Заичкина облетело весь мир: бес сознания, в крови, он лежит у автозака, а растерянный омоновец разводит руками. «Я его отпустил! Вы скорую вызывайте, дебилы!» — в панике кричит толпе силовик в маске. Евгения считали погибшим, и только на следующий день близкие узнали, что он в больнице. Сейчас Заичкин в Вильнюсе. Для «Нашей Нивы» он вспоминает тот день и рассказывает, как прожил этот год.
События 9 августа Евгений помнит отрывками. Задержали его на Немиге.
«Когда увидел боковым зрением бусик и как оттуда выбегают омоновцы, я встал на колени и поднял руки.
Первые 10 ударов помню, а после нет. Внутри автозака я приходил в себя, смотрел в окно, чтобы понять, где я. Омоновцев там было шесть человек, и я помню те глаза — им было страшно, они были рады, что не на улице.
Когда начали взрываться гранаты и попал дым в автозак, я присел, и мне снова стало плохо. Следующее, что помню, — как лежал на мокрой траве, было холодно и вокруг силуэты в красных жилетах».
Врачи забрали мужчину в больницу скорой помощи. ЧМТ, повреждение шейных позвонков, разорванная губа и многочисленные гематомы — в таком состоянии Заичкин был после задержания.
«Когда пришел в себя, надо мной стояли два милиционера с папками и какими-то бумагами. Попросили рассказать, при каких обстоятельствах и что случилось, но я сказал, что мне плохо и не могу сейчас говорить. Когда они ушли, я поднялся, понял, что могу ходить, подошел к посту и попросился у медсестры уйти. Она сказала, что сейчас подойдет доктор и если он вас отпустит, то можно».
О том, что Евгений жив, не знали даже его близкие. Телефон растоптали при задержании. В палате разбитый экран постоянно мигал, но мужчина не мог ответить на звонки. Только позже вспомнил, что у него с собой наушники, и через них начал принимать вызовы.
«Дозвонилась двоюродная сестра. Когда услышала голос, заплакала. Мне уже показали, что пишут в интернете, поэтому я попросил, чтобы моему 12-летнему сыну не включали новости».
После выписки из больницы Евгений поехал искать брата, которого задерживали вместе с ним. Четыре дня о нем не было информации. Нашли брата в лечебно-трудовом профилактории под Слуцком, куда в те дни перевозили многих задержанных.
Евгений признается: в день выборов был уверен, что вечер закончится иначе.
«Судя по тому, что я видел на участке, по количеству людей с белыми повязками, я верил в победу. Думал, что будем взрывать салюты. Но когда я сел в такси и спросил у водителя, кто победил, был в шоке от услышанного — еще и с таким процентом голосов».
Вместе с адвокатами-волонтерами мужчина составил заявление по факту избиения. Оно до сих пор лежит у него. Евгений не успел передать его в СК: утром 19 августа ему позвонил друг, посоветовал уезжать. Сказал, что начали забирать тех, кто рассказывал что-то на камеру. В 11 вечера Евгений уже ехал на автобусе в Вильнюс. А на следующий день силовики пришли к его сыну и бывшей жене — расспрашивали, где он.
Въехать в Литву мужчина рассчитывал по трудовой визе. Он около года работал рабочим на литовскую строительную фирму, но когда разгорелась эпидемия, вернулся в Минск.
«На границе узнал, что ее аннулировали и меня не предупредили. Я так понимаю, по законодательству за каждую выданную визу фирма, которая нанимает работников, должна отчитываться в миграционных органах, и если человек не находится на работе, но у него есть виза, они платят штраф. Пришлось просить убежище, чтобы впустили».
Позже документы на беженство Евгений забрал, захотел поехать отдохнуть в другую страну. Три месяца он провел на Мальте.
«Почему там? А вы там были хоть раз? Я на Мальте когда-то отдыхал, и мне очень понравилось. Когда слетал туда, мне стало легче: я практически не смотрел новости, только то, что мне лично присылали. А когда находился в Вильнюсе, каждый день переживал то, что было. И сейчас чем ближе 9 августа, тем больше воспоминаний».
В ближайшее время мужчина не собирается возвращаться домой. С сыном он уже год не виделся.
«Пока власть не изменится, в Минск сложно поехать, чтобы не попасть в тюрьму. Семья там осталась. Старший брат (не тот, которого задерживали) у меня военный, майор. После этих событий его начали вызывать на беседы, и я с ним год уже не общаюсь. Разговариваю с его женой, она коротко говорит, что все у них в порядке.
Снова подал документы на беженство. Ходил в Литве на акции, ездил перекрывать дороги возле пограничного пункта. Официально работать пока нельзя. А дальше буду в строительной сфере оставаться, я всю жизнь здесь. Думал поменять профессию, но, чтобы переучиваться, нужно время. В принципе эта работа хорошо оплачивается, хотя и надоело немного».
Комментарии