«Поляки стали замечать наш зефир». Создатель магазина с белорусским колоритом рассказал, как культивирует белорусскость в Познани
Почему учитель белорусского языка строил метро в Израиле, как 10 рублей закрыли ему дорогу в Беларусь, о Зеноне Позняке и национальных деликатесах «Салідарнасці» рассказал создатель магазина с белорусским колоритом Анатолий Глембоцкий, который занимается достойным делом вместе с женой Маргаритой.
— Я мечтал сделать что-то вроде красоты symbal.by, когда находился в Израиле, в своей первой трудовой эмиграции (с 2019 по 2021 год). Хотел заработать денег и насладиться жизнью, когда закончилось мое студенчество.
В Израиле тосковал по Беларуси и придумывал, чем займусь, когда заработаю денег и вернусь. Думал до тех пор, пока не стало ясно, что это уже невозможно сделать на родине. Потому что вернулся из Израиля совсем в другую Беларусь, не в ту, из которой уезжал.
Все время были страх и очень напряженное состояние. В метро все в телефонах, и будто что-то там прячут. Я с этим прожил год. Каждый день боялся, что к тебе придут. Потому что я же не молчал и в Израиле, ходил на белорусские митинги и марши по Тель-Авиву, Иерусалиму.
«Говорю: «Забыл пароль, но готов сделать то, что вы хотите. И даже знаю что»
Во второй половине 2021‑го мы с будущей женой решили переехать в Польшу, пожить в новой стране, расслабиться, переждать темные времена. Хотя на тот момент казалось, что нам ничего конкретно в Беларуси не угрожало: следы политической деятельности потерты и скрыты.
Первый год эмиграции я периодически ездил на родину, на пару дней. С предосторожностью, телефон вообще брал чистый. Потому что было понимание, что между моими визитами в Беларусь могут что-то откопать и на меня.
И это наконец случилось. На третий приезд пограничник забрал мой паспорт и попросил подождать в стороне, пока люди в штатском не заберут меня к себе на разговор. Мол, я всплыл в базе и «на меня есть какой-то донат в фейсбуке».
За минуты до разговора я успел перебрать все варианты моей «вины», а про донат вообще забыл, настолько он был для меня мелкий и незначительный по сравнению со всем остальным.
Сказали, что в Польшу меня уже не выпустят, пока я сам не съезжу в местный КГБ и «не разберусь со своей проблемой».
Я поехал, следователь устроил мне конкретный допрос, потребовал открыть фейсбук и показать тот донат. Говорю: «Забыл пароль, но готов сделать то, что вы хотите, и даже знаю что». Потому что многих в Беларуси таскали за донаты в КГБ, чтобы люди заплатили в 10 или даже в 100 раз больше.
Я готов был заплатить эту цену за то, чтобы можно было ездить в Беларусь. Если можно откупиться — ну и пусть…
Следователь сказал, что я должен сделать пожертвование в детский хоспис: «И мы тебе простим — даю свою гарантию! Но приходи через неделю — вспомни пароль и покажи тот донат. Иначе сядешь». И начал мне угрожать.
За неделю я поговорил с друзьями, связался с «Байсолом». Мне объяснили, что так легко следователи не отстанут. И я уехал в Польшу безопасным путем с помощью «Байсола». За день до запланированного второго визита в КГБ.
Следователи еще пару раз позвонили: мол, как ты так уехал, негодяй! Тебе же просто нужно было откупиться.
Мне вообще смешная была реакция следователя на мой донат, копеечные 10 рублей. Тот возмутился: «Что?! 10 рублей — это мало?! Да они на эти 10 рублей купили бутылку и сделали коктейль Молотова. Ты это понимаешь?» Ну да, понимаю, конечно (улыбается).
«Ручные изделия так и стоят, но ведь неловко брать очень большие деньги с наших людей»
— Сначала жили в Белостоке, потом уехали в Познань. Потому что цены на квартиру минимум процентов на 20 ниже, чем в Варшаве. И Познань — довольно живой город, и здесь оказалась крупная община белорусов.
Здесь есть Познаньский певческий сход, хор белорусов, где мы поем белорусские, иногда польские и украинские песни. Даже записали альбом. Ездили в этом году петь на «Тутаке».
Есть театральные мастерские, где для разных возрастных групп проводят занятия профессиональные режиссеры и актрисы из Беларуси, которые оказались в эмиграции.
Своя комнатка и у Молодежного блока, потому что много молодых людей сюда переехали, учатся в Университете имени Адама Мицкевича, на направлении белорусской филологии в частности. Каждую неделю устраиваются традиционные «Танцы ў Пазнаньцы», куда уже на регулярной основе ходят не только белорусы, но и поляки.
— Помогает ваш инстаграм оплачивать квартиру, или это не основная ваша работа?
— Это хобби, потому что в первую очередь оно для души и про нашу любовь к Беларуси и белорусскости. Поэтому стараемся все время придумывать что-то новое: сначала футболки, сумки, кофты, потом появилось умение и желание делать зефир «Пазнаньскія пацалункі» и шоколадную колбасу, как в детстве.
Много покупают наших сокровищ белорусы Познани, потому что хорошо нас здесь знают. И нам неловко брать у них деньги, хоть ты даром отдавай. Ведь это же наши люди. Как будто нам стыдно с этого зарабатывать. Поэтому для нас это гуманитарная работа — мы должны это делать, чтобы расширять белорусское.
Например, моя жена вышивала рисунки на кофте. На одну кофту уходила целая неделя работы, которая, мы в процессе поняли, не окупится, потому что если умножить часы работы на деньги, получится очень много. Понимаю, что ручные изделия того и стоят, но ведь возвращаемся к тому, что нам неловко и даже стыдно брать большие деньги с наших людей. Потому что очень много денег у белорусов уходит на обычную жизнь в эмиграции.
«Снится, что ты в родительском доме, а мать нарезает «бабку», мясо скворчит на сковороде»
— Самый сложный период был в первой трудовой эмиграции в Израиле, куда мы с приятелем полетели. Там я сам перед собой поставил цель — отработать минимум 2 года, заработать определенную сумму денег и вернуться с ними в Беларусь. Мы работали на разных заводах, например, курином и рыбном.
Определенное время на территории палестинской автономии готовили арматуру для стройки. Около года пришлось быть причастным к строительству первого в Израиле метро.
За любую работу получалось заработать приятную сумму денег, большая часть которой откладывалась. А чтобы накопить как можно больше, в течение всего израильского периода был включен режим максимальной экономии, в том числе на еду, одежду, развлечения. Хотя, когда работаешь 6 или 7 дней в неделю, ни сил, ни времени на развлечения не остается.
Но даже большие деньги все равно не компенсировали жгучую боль оторванности от Беларуси. Хотя это была не вынужденная эмиграция и я мог в любое время вернуться, все же психологически держал цель заработка, чтобы было что привезти домой.
В тот продолжительный период часто снились сны из Беларуси: сижу в доме, мать нарезает «бабку», мясо скворчит на сковороде. Будильник рушит мою идиллию: надо идти на работу. И, с одной стороны, больно, а с другой, сон настолько кажется реалистичным, будто действительно там побывал, и становится немного легче.
Сейчас я часто слышу, что похожее снится теперь белорусам в Польше. Но я этих снов уже не вижу.
— Можете сравнить сообщества белорусов Израиля и Польши?
— Атмосфера разная, потому что в Израиле я видел ее в самый пик. И там главным образом белорусы-репатрианты, которые переехали по корням. У них израильский паспорт, но они помнят и любят Беларусь. А в Польше белорусы, которые вынужденно уехали с родины и хотят вернуться.
В Израиле другая, прекрасная жизнь: большие зарплаты и высокий уровень жизни, круглый год солнце. И даже война, которая в то время обострилась с Палестиной — ее невозможно сравнить по уровню напряженности и страха с тем, что происходит в Беларуси.
Я все равно чувствовал себя там более безопасно, у меня было большее доверие к израильской воздушной обороне. И наоборот: ощущение недоверия и опасности от «правоохранительных» органов по возвращении в Беларусь.
«Китайцы научили нас «сюси-сюси» — это значит отдохни»
— Строили метро в Израиле китайцы, а им в помощь набирали на месте разнорабочих мигрантов: россиян, украинцев, белорусов, грузин и других. Наземное и подземное метро идет через несколько городов, потому что Израиль очень маленький, чуть меньше Гродненской области.
Работали и под солнцем в 40 градусов (а надо рельсы перекладывать, бетон заливать, плитку класть), или в туннеле, где прохладно, но и интернет не тянет, и нельзя посмотреть новости. Работа простая: принеси — подай. И никто там не старается делать это быстро, даже китайцы. Все работают на то, чтобы работа дольше тянулась и больше заработать.
Когда белорусам говорят работать без остановки — то мы и работаем, не жалуемся. Если грузинам сказать и не дать перекурить каждые полчаса — то они выскажут свое возмущение, махая руками. Да еще нас попросят перевести это возмущение на английский, чтобы их поняли.
Китайцы очень спокойные и любят отдохнуть. Они и нас научили этому слову «сюси-сюси» — это значит отдохни. Мол, мы отдохнем, да и вы не гремите. Полчаса сидят курят, потом «давай все же поработаем».
Через час-два обед и обязательный ритуал: китайцы просто ложатся в шахте метро и час-полтора спят. Работать по-настоящему они начинают, когда приходит большой босс. Позиция китайцев очень простая: «Работай, пока видят».
Поэтому, возможно, китайцы и сделают дешево, но очень долго. И получится, что все равно дорого.
«Я говорю на белорусском всю жизнь, даже иначе — я на нем живу»
— Я не жалуюсь ни на польскую медицину, ни на бюрократию, ни на работу, ни на цены. Мы люди простые, с женой работаем, платим за квартиру, и еще остается.
Не боюсь работать физически, устроился на завод. Я учитель белорусского языка по образованию, может, со временем и здесь найдется для меня что-то гуманитарное.
— А как получилось, что учитель белорусского языка строил метро в Израиле?
— Я сознательно пошел учиться в Педуниверситет имени Максима Танка на платной основе. Поэтому не пришлось отрабатывать два года.
Немножко поработал в школе во время студенчества, и мне понравилось. Но нравилась не система, скорее — быть свободным учителем. И мне давали определенную свободу, потому что был еще студентом и не надо было заполнять разные бумажки.
После университета понял, что мне не хватит заработка, чтобы снимать квартиру в Минске. Поэтому работал физически, пока не появилась идея махнуть в Израиль. Для меня стало нормой работать руками, а не головой.
В Познани есть школа выходного дня, и я даже время от времени провожу уроки, когда надо кого-то заменить. Но уже не чувствую того импульса.
Я и учился тому, что горел именно белорусским языком и литературой, как творчеством. А сейчас не люблю, когда обращают внимание, что я говорю по-белорусски. Хочу чтобы было, как у украинцев: говорят по-украински и на это не обращают внимания. Потому что это нормально.
Я говорю на белорусском всю жизнь, даже иначе — я на нем живу. В Познани с течением времени заметил, что почти все, кто меня окружает, — говорят по-белорусски. И это естественно.
«Нам нравится вспоминать Зенона Позняка, потому что мы здесь как белорусские познюки»
— Мы присоединились к сообществу белорусов Познани. Почти каждый день у нас мероприятия: песни, танцы, литературные встречи.
А если кто-то куда-то едет или нужен подарок — у нас заказывают «Пазнаньскія пацалункі». И это единство белорусов очень вдохновляет, дает стимул работать дальше. Хотим сделать из нашего инстаграма настоящий бренд.
Поляки стали замечать наш зефир, потому что для них это что-то непонятное, даже нет слова-соответствия в польском языке. А мы с удовольствием им объясняем, потому что тяжело есть то, что неизвестно. И тогда они заказывают друзьям: «Напиши на этикетке по-польски название, но добавь, что это белорусский десерт».
Приятно, что нас заметили, знают, что мы белорусы и что мы делаем такие сладости. Но главное, чтобы белорусы не потеряли интерес к белорусскому.
— На видео, презентуя «Пазнаньскія пацалункі», вы упомянули название вашего зефира вместе с фамилией Зенона Позняка…
— Это у нас частая шутка, потому что действительно трудно сказать, как мы, белорусы в Познани, называемся: познюки, позняки, познаняки… Можно на самом деле спросить у знающего человека или открыть словарь, но нам нравится вспоминать Зенона Позняка, потому что здесь как белорусские познюки.
Уважаю Позняка за то, что в начале 90‑х он делал достойное дело и доносил до нас белорусскость. Теперь понимаю, что годы иногда берут свое. Но наши упоминания Зенона Станиславовича — они про знаменитую и очень важную фигуру.
Сколько он в свое время всего сделал! Если бы не он, может, мы бы и не были сегодня белорусами. Потому что белорусы, когда развалился Союз, как будто не имели никакой идеологии. А благодаря таким людям мы поняли, кто мы и к чему стремимся.
Священник Александр Кухта признался, что работает в «Байсоле», и рассказал, как работает эта организация
«Белорусы напоминают человека с тревожным расстройством». Поэт Виталий Рыжков о звании секс-символа поэзии, батле с Найденовым, Корже и Тихановской
175 тысяч белорусов эмигрировали или уехали на работу в ЕС в 2024 году. Больше всего в Польшу, а Германию догнала Испания
Комментарии