Идти по воде. В деревне плотогонов на Ислочи еще помнят исчезнувшее ремесло
Еще лет 70 назад на белорусских реках по весне можно было наблюдать интересное зрелище — сплав леса. Тогда, как и задолго до этого, мужчины перегоняли древесину, связанную в плоты, в города на большой воде — Гродно, Ковно, Клайпеда. Примерно в середине ХХ века древнее ремесло было убито развитием сухопутных дорог и автомобилей. Но в Беларуси и в 2025‑м можно найти тех, кто успел застать плотогонов. Onlíner искал (и нашел) следы старинного занятия на Ислочи, в деревеньке Рум, которая когда-то была… портовой.
Деревня «плытнікаў», однажды сгоревшая до тла
Деревня как будто притаилась в лесу, но буквально под одним его боком — популярная гродненская трасса, под другим — река Ислочь. Райское место для дачников из Минска.
Краеведы краеведами, но кто из обычных людей сегодня помнит про каких-то плотогонов? Первая встреченная жительница Рума Зинаида Зелковская развеивает все наши сомнения. Опираясь на калитку, пожилая женщина говорит:
Зинаида Васильевна родилась в 1940‑м и успела застать уже послевоенный речной движ на Ислочи.
Но прежде чем припомнить подробности по теме, жительница Рума плачет, рассказывая о другом:
Похожую историю старожилы этой деревни на краю Налибокской пущи нам расскажут еще не раз. Вернувшись после войны, жители построили на пепелище новые хаты. В основном дома ставили на тех же местах, которые когда-то выбрали предки. Зинаида Зелковская окидывает взглядом двор.
«Броўны скатвалі ў рэчку, у шліхты. І гэтае дрэва плыло!»
«Былі людзі дажэ із Маладзечна, ад нас эта 60 кіламетраў, — вспоминает женщина. — Дажэ з коньмы сваімі прыязджалі: і мужыкі, і хлопцы, і дзяўчаты маладыя. Яны адбывалі, як казалі, шараварку — эта помашч такая, па сколька-та дней адрабатывалі па вочарадзі. Рэзалі лес і вывозілі на конях на Іслач. Помню, прыцэпвалі санкі такія — іх называлі «каза», каб дліннае дзерава вазіць».
На берегу древесина лежала до весны. Семьдесят лет назад зимы в Беларуси еще были суровые и снежные, так что Ислочь разливалась в полную силу.
Поўнасцю рэчка ў гэтым дзераве была! У дзецтве як пойдзеш за шчавелем — дык праз раку і ня пройдзеш, таму што можна ўтануць, пад дрэва папасці!»
Куда плоты из Рума держали путь после Бакшт, собеседница не помнит. Но предполагает, что сосны использовали для строительства хат там, «дзе леса няма».
Как Ислочь затапливала деревню и как спасала — в голодные времена
«Раньшэ здзесь чыстая вада была. Во тут, дзе зараслі, мы ўсягда купаліся… І на том месцы — так харашо была! — показывает на пространство за своими огородами Зинаида Васильевна».
Отец нашей собеседницы на сплавы леса не нанимался, но помогал снимать кору с древесины, которую готовили к отправке.
В хозяйстве Зелковских до сих пор сохранился багор — такой, как использовали в своей работе плотогоны. Только у тех рукоятки были подлиннее.
Помимо подработок Ислочь давала местным и пропитание (в прямом смысле), особенно в голодные годы. Зинаида Васильевна говорит:
Немного рассказывает про послевоенные сплавы и речной быт Рума еще одна местная жительница — Зоя Николаевна. Она родилась в 1936-м.
«Я ўжо бальшая была, а мы станавіліся на броўна, каб пракаціцца! Інагда з тых дзярэўев палучаўся застой — яны ж адно на адно заскокваюць. Дык тады ўжо людзі бягуць, памагаюць, талкаюць! А то ж на дзірэўню пайдзёт вада!»
Отец — плотогон. «Сплавлял лес в Гродно, на спичечную фабрику»
Вскоре к рассказам о водном прошлом деревни подключаются еще две жительницы. Отец Нины Владимировны, в девичестве — Василевской, был плотогоном еще «за польскім часам».
«Сначала в Березино, потом в Неман. В Гродно была спичечная фабрика, и на нее наш местный пан отправлял лес».
«Помню, мама вспоминала пани Свержевску. Деревня Черники, Сябрынь — там были их владения. Помогала повару в имении, как гувернантка сопровождала на прогулках. В Руме в то время была культурная жизнь: в нашем доме был участок полицейский, в следующем — школа, дальше — библиотека. Ну и потом, уже после войны, тоже было хорошо».
На стенах хаты Нины Владимировны — старые фотографии. Там и плотогон Владимир Ильич, и его жена. Есть и более ранние снимки, еще времен Российской империи.
«Мой дядька, Захар Ильич, был старшим братом Владимира Ильича, он родился аж в 1898-м, — рассказывает соседка. — Знаю, что он обмерял румы — эти штабеля бревен на берегу. Мы как-то на чердаке даже нашли устройство, которым на дереве штамповали номер или дату. Например, 5 сентября 1915 года…»
Не просто Рум, а целый Изабель-порт
В ревизских сказках за 1795 год, а проще говоря, в «переписях», которые на белорусских землях проводила Российская империя, эта деревня на Ислочи уже упоминается.
Исходя из текстов краеведов, поначалу здесь была конечная пристань, откуда расходились «городские» товары, привезенные из-за Немана. С воложинских торгов через Рум, наоборот, доставляли товары в Любчу и Гродно. Со временем главной продукцией, которая шла по воде, стал лес.
Сама Елена нашла интересный факт, из которого складывается более романтичное предположение:
Изабелла была не только хороша собой, но и умна: в зрелости увлеклась политикой и разбиралась в ней так, что польские патриоты-аристократы смотрели на нее как на божество. В весьма почтенном возрасте Изабелла занялась литературой для народа и написала очень толковую крестьянскую энциклопедию для землевладельцев «Пилигрим в Добромиле». Без сомнения, красивая и умная княгиня была достойна того, чтобы ее именем была названа деревня-порт или даже какой-нибудь город».
«Ну вы вспомнили… Это когда было-то, при царе горохе!»
«Я перекинул детей за борт». Как затонул «Адмирал Нахимов», при крушении которого погибли три белоруса
Паром праз Мора Герадота. Ад Лунінца да Петрыкава: рэпартаж з неймавернага Палесся
«Людям интересен деревенский движ». Бобруйский дальнобойщик рассказал, как превратил дворовую дискотеку под Глуском в культурный феномен
Можно ли вернуть разрушенное 100 лет назад? Дубовец — о «Доме» Горвата
Знакомая отдала минчанину старый деревенский дом на хуторе — тот превратил его в шедевр
Комментарии