«Террористка» Дербыш, которая получила 20 лет: Следователь предлагал оболгать Автуховича в обмен на более легкое наказание
Галину Дербыш обвинили в «попытке захватить власть» в Беларуси и осудили на 20 лет колонии. Она рассказала «Радио Свобода», как поговорила в автобусе с Николаем Статкевичем, как попала в дело «о захвате власти» в стране и как готовилась умереть в тюрьме.
Галина Дербыш из деревни Обухово под Гродно. Ей 64 года. Построили с мужем свой дом. Есть дети, внуки. Галина всю жизнь работала бухгалтером в колхозе. В декабре 2020 года ее задержали и обвинили в «участии в преступной организации», «акте терроризма», «покушении с целью захвата государственной власти неконституционным путем».
Итог суда — 20 лет заключения. 11 сентября этого года Галину и еще 51 заключенного доставили к литовской границе в результате переговоров властей Беларуси с представителями администрации США. Сейчас она в европейской стране, без паспорта на руках.
«Стала «врагом народа». Через мои руки столько денег прошло. Я ни разу ничего не украла — ни у людей, ни у государства», — говорит Галина.
В поселке ее называли «матерью Терезой». Она помогала людям решать вопросы, спасала бездомных кошек и собак. С 2010 года была наблюдательницей на выборах. После автомобильной аварии в начале 2000‑х ей дали вторую группу инвалидности.
Основанием для задержания в 2020 году стало то, что она пустила трех человек переночевать. Она признается, что готовилась умереть в тюрьме. Пенсионерка провела за решеткой почти пять лет.
Черная одежда и помада
«Из вещей у меня было: двое черных штанов, две черные майки с длинным рукавом, две черные майки с коротким рукавом, черный свитер-байка, боты резиновые, ботинки черные и босоножки черные. Крем дорогой, две банки, забрали в СИЗО КГБ при обыске», — перечисляет Галина вещи, с которыми ее вывезли за границу.
Также у нее остались средства гигиены из колонии. Во время разговора она достает помаду и подкрашивает губы. Вспоминает, как каждый день в колонии красила карандашом себе брови — «чтобы не опуститься».
Собеседница говорит, что у нее забрали все бумаги, в том числе и по уголовному делу. Галина показывает справку, которую выдали вместо паспорта — на листе бумаги формата А4. Действует она меньше месяца — до 4 октября.
«Я еще не верю, что я на свободе. Я еще не могу дойти сама до себя», — описывает Галина свое состояние через несколько дней после освобождения.
Она много раз извиняется, что ей тяжело разговаривать, так как в колонии не было с кем, и она почти отвыкла. Говорит по-белорусски, громко, без долгих пауз. Иногда сомневается в некоторых словах, как «балаклава» или «структура».
«Я знаю, что это — стол, но не знаю, как произнести это слово», — объясняет она.
Рядом с Николаем Статкевичем до границы
Вечером 10 сентября в колонии ее вызвали на досмотр со всеми вещами, — рассказывает Галина Дербыш. Сказали, что переводят в другой отряд. Надели медицинскую маску на глаза, наручники — и куда-то повезли. Ранее она писала прошение о помиловании.
«Здесь домом и не пахнет. Думала, может, в СИЗО КГБ. Если на расстрел — то еще лучше», — делится она тем, как мысли сменяли одна другую, когда ее без объяснений куда-то вывозили.
Ее привезли в какое-то здание и дали подписать бумаги.
«Я прочитала: «СИЗО КГБ». У меня сразу все опустилось. Я подумала, что это мой последний приют. Думала, меня на расстрел привезли, меня здесь уничтожат, может, не сразу, а постепенно закатают», — вспоминает она.
Ее поместили в камеру со стенами и полом, обитыми дерматином.
«Должно быть, это камера, где пытки. Там, как собаке, кинули матрац, сказали: «Стелись». Ни окна не было, ничего», — рассказывает она.
На следующий день ее снова повезли. Приехали к карьеру, где стояли автобусы. Галина села в автобус около окна, перед средней дверью. Рядом с ней сел Николай Статкевич. Раньше они были знакомы — он приезжал к ней в гости, она его кормила блинами. Они узнали друг друга, обнялись.
«Видно, что у человека нездоровая отечность, что человек болен. Все время сидел, пульс считал и закрывал майкой грудь. Может, ему холодно было или боялся простудиться», — описывает Статкевича собеседница.
Она говорит, что всю дорогу, пока ехали до границы, тихо переговаривались с ним, хотя за ними следил силовик.
«Говорил, что его уважают в колонии. Рассказывал, что его просили те, кто там сидит — ребята — чтобы он лекции читал», — пересказывает беседу с Николаем Статкевичем бывшая политзаключенная.
Галина переживала, что два дня во время этапа она не могла расчесать волосы, так как у неё забрали гребень. Она спросила у Статкевича, не торчат ли волосы. С улыбкой вспоминает его ответ:
«Красоту ничем не испортишь».
Бывшая заключенная говорит, что Статкевич первым догадался, что их везут к границе, по знакам с названиями населенных пунктов, которые они миновали. Он сказал ей, что не поедет из Беларуси.
«Говорю: «Так они замучают вас». А он: «Ну и что? Я не поеду! Почему я должен оставлять Беларусь? Я буду бунтовать! Ничего не изменится. Я за границу не поеду. На каком основании я должен туда ехать?» Я его уговаривала, чтобы поехал с нами. А он: «Нет, я еще повоюю!», — пересказывает она разговор.
Когда автобусы с освобожденными заехали на нейтральную полосу, кагэбисты, которые ехали вместе с ними, вышли, рассказывает собеседница.
«Они выскочили. Тут же закрылись двери, и автобус поехал дальше. Тут Коля выбежал: «Открой двери!» Водитель не хотел открывать. Николай стал стучать в двери, говорит: «Сейчас стекло выбью в автобусе». Стал стучать в стекло. И тогда тот открыл двери. И Николай ушел. И мы его больше не видели. Только Николай вышел — тот дал по газам, и мы поехали», — рассказывает Дербыш, как Статкевич отказался от принудительного вывоза за границу.
Галина добавляет, что уже в Вильнюс поехали пакеты Статкевича. Одна сумка — с вещами, вторая — с лекарствами.
«Я до сих пор не знаю, что я сделала, чтобы захватить власть»
«Я никогда этого не забуду», — говорит Дербыш про день своего задержания.
За ней пришли домой в Обухово 10 декабря. Она вечером выпила чаю и собиралась на улицу кормить животных. В дверь постучали. Это были люди в штатском.
«Открываю дверь — и пять или шесть человек в дом заваливаются. Сразу руки заломили», — вспоминает собеседница.
По ее словам, ее повезли в отдел Комитета государственной безопасности в Гродно. Почему задержали — не говорили. На допросе она поняла, что стало основанием. Меньше чем за месяц до того она пустила в свой дом на ночлег Николая Автуховича вместе с двумя соратниками. Среди них был Павел Сава, который позже также стал фигурантом «дела Автуховича».
«Автухович позвонил. Спрашивает: «Я буду в Гродно по делам. Можно у вас переночевать?» Я говорю: «Ну хорошо». Думала, не проблема — дом большой, места хватит», — вспоминает она.
В тот вечер, говорит Галина, они впервые встретились с Автуховичем лично. До этого дружили в фейсбуке. Он публиковал посты про «афганцев», Дербыш их комментировала. Говорит, что уважает «афганцев». Тогда, по ее словам, они не обсуждали ни захвата власти, ни других планов.
Среди обвинений группе людей в «деле Автуховича» был поджог нескольких автомобилей и домов силовиков в Гродно и Волковыске. Одним из доказательств вины Галины Дербыш стала квитанция с автозаправки под Волковыском, где она заправила машину в сентябре — за два месяца до задержания.
Галина объясняет, что у них тогда умерла кавказская овчарка. Они нашли щенка этой же породы в Каменецком районе Брестской области и поехали за ним в деревню. По дороге заехали на заправку около Волковыска. Квитанцию при обыске нашли в мусорке. Она не понимает, почему этот документ приобщили к уголовному делу.
«Как это человек в 60 лет, пенсионер, инвалид второй группы, не имея ничего, стал террористом — без доказательств?.. Если бы я сделала такое предательство, то не ждала бы, не сидела бы двадцать дней. Имея паспорт, польское гражданство, я бы уехала», — говорит политзаключенная.
Она рассказывает, что следователь предлагал ей оболгать Автуховича. Взамен обещал переквалифицировать дело в «хулиганство», за которое дали бы более легкое наказание. Она отказалась. В деле было около 200 томов.
«До сих пор не знаю, что я сделала, чтобы захватить власть неконституционным путем», — улыбается Галина.
Она считает, что ее посадили ради премий и карьеры.
«Им нужно было кого-то посадить. И нужна была сенсация. Падают звездочки им на погоны. Им все равно на людей», — считает она.
Собеседница говорит, что сначала после задержания была в шоке.
«Первые два дня мне не давали есть. Не давали лекарств, которые я должна была принимать регулярно. Я теряла сознание, а они меня тащили на допросы», — говорит она.
Галина сидела в СИЗО КГБ, которое находится на территории гродненской тюрьмы. В мае 2021 года ее поместили в одиночную камеру на 14 месяцев. Она объясняет, что для нее «одиночка» была лучше, чем камера, где все курят.
Хотела отказаться от белорусского гражданства
Осенью 2021 года стало известно, что Галина Дербыш хочет отказаться от белорусского гражданства из-за тюрьмы. В разговоре со «Свободой» она говорит, что польское гражданство у нее было давно — из-за польских корней. Родные живут в Польше. Она сама не планировала уезжать из Беларуси.
«Где родился, там и пригодился», — говорит она.
Галина рассказывает, что трижды подавала заявления и ходатайства в суд, чтобы отказаться от гражданства Беларуси. По ее словам, это был принципиальный жест. Но завершить процедуру ей не дали. Она хотела показать, что не хочет быть гражданкой страны, «где людей без причины обвиняют и сажают в тюрьмы».
«Зачем мне гражданство страны, которая своих граждан не ценит, а уничтожает?» — спрашивает она.
«Я бы не досидела с моим состоянием здоровья»
«Двадцать лет в плечи», — так комментирует свой приговор Галина Дербыш.
Другим фигурантам дела дали до 25 лет колонии. Санкции их статей допускали даже расстрел. Но женщин в Беларуси не наказывают смертью. Никому из других также не присудили «высшую меру». Она вспоминает, что во время оглашения приговора фигуранты дела хлопали в ладоши судье Максиму Филатову, который рассматривал их дело. Ветеран афганской войны и общественный активист Николай Автухович был осужден по 10 статьям и получил 25 лет заключения.
«Я бы не досидела с моим состоянием здоровья. Еще год-два — и все. У меня не было здоровья. А после пыток стало совсем плохо», — говорит пенсионерка.
У Галины во время заключения, по ее словам, увеличилась печень из-за некачественных лекарств, появились проблемы с позвоночником и поджелудочной железой. Она надеялась, что ее освободят раньше, возможно — как гражданку Польши. Но если не освободят — размышляла, как самостоятельно завершить жизнь. Один из вариантов — перестать принимать необходимые лекарства. Она не исключала, что умрет в тюрьме.
Кроме заключения, она должна была выплатить около 30 тысяч рублей штрафа и «компенсации материального и морального вреда» силовикам, которым фигуранты дела якобы повредили имущество. Галина говорит, что уже выплатила всю сумму.
«Подайте бедной политической на хлеб»
Отбывать срок Галину направили в женскую колонию № 4 в Гомеле. Она, как пенсионерка, не должна была работать. Только во время дежурств убирала помещения. В остальном, говорит она, на возраст там не обращают внимания.
«В тюрьме друзей нет. Можешь кого-то подкормить — а он все равно тебя сдаст. «Желтые» (политзаключенные на профилактическом учете с желтой биркой) многие переобулись и доносили на других «желтых»», — отмечает она.
Люди вокруг нее стали тяжелейшим испытанием. Худшее — когда другие заключенные писали рапорты на нее за выдуманные нарушения. В результате ее лишали свиданий с родными. За несколько лет в колонии ей разрешили только два свидания.
Галина рассказывает, что у нее постоянно крали продукты. Женщины там, по ее словам, ходили полуголодные. Она научилась прятать свое в коробках одна в одной. Но даже это не всегда спасало. Когда родные передавали пряники, она делала торт: ломала их, заливала ряженкой из тюремного магазина, выкладывала слоями и ела ложкой.
Пенсионерка говорит, что ее трижды обливали кипятком — якобы случайно. Но она уверена, что это было по приказу администрации. Ответить она не могла — ее могли бы поместить в штрафной изолятор.
Чтобы защитить себя, она научилась троллить сотрудников и заключенных своим юмором:
«Ты семь лет получила — одного «завалила». Представь, я двадцать получила — значит, троих «завалю». Ты первая будешь», — говорит она о том, как обыгрывала срок.
Однажды Галина пригрозила тем заключенным, которые к ней приставали, что когда выйдет на свободу, встретится со Светланой Алексиевич и расскажет ей о них, назовет имена, а та напишет книгу, а потом их дети и внуки будут это читать. Однако, добавляет, не все знали, кто такая Алексиевич.
Сейчас бывшая политзаключенная в растерянности. Она не знает, как жить дальше.
«Я не думала, что меня вышлют. А теперь не знаю, что делать. Пойду милостыню просить. Табличку напишу: «Политзаключенная из Беларуси, которую выкинули. Всю жизнь отработала. Подайте бедной политической на хлеб». Я не знаю. Надо же как-то жить. Туда вернусь — снова посадят», — размышляет она.
Пенсионерка планирует искать за границей работу. Также она хотела бы пройти медицинское обследование и поправить здоровье.
Комментарии