«Мы для них — мясо». Политзаключенный вышел с меланомой, он возлагает вину на начальницу санчасти и принудительное бритье головы

Меланома — это одна из самых агрессивных злокачественных опухолей, которая через лимфу и кровь дает метастазы в самые разные органы тела.

Меланому выявляют при визуальном осмотре. Это злокачественное образование отличается от родинок. «Наша Ніва» попросила Вадима Ермашука подробнее рассказать о своем опыте столкновения с тюремной медициной.

Первый раз Вадиму стало плохо еще в Щучинском ИВС, где он отбывал административный арест — там он заболел коронавирусом.

«У меня была высокая температура, под 39. А тут меня собираются судить снова. Судье Елене Петровой, видимо, поставили задачу продлить мой административный срок, чтобы в СК успели долепить уголовное дело. Суд был по видеосвязи — я получил 15 суток. Это было типа хулиганство за то, что я звонил в службу 115, которая занимается благоустройством, и ругался на них, почему они не сделали свет. Мне тогда вызвали скорую, судье передали данные о моем здоровье, ей доводили, что суд из-за моей болезни можно отложить, тем более это административное дело. Но Петровой было все равно.

Еще менты издевались: «Пройди этот суд с достоинством, ну что ты». В результате, несмотря на зафиксированные скорой температуру и давление, Петрова присудила мне еще 15 суток. Во время их мне и предъявили обвинение по уголовному делу».

В Щучинском ИВС Вадиму давали таблетки, но только потому, что их принесли в передаче родственники. Там же, по словам Вадима, на нервной почве у него впервые проявился псориаз:

«Сначала не мог понять, что это за корка у меня появилась. А теперь всегда, как начинаю нервничать, у меня в пятнах нос, лоб, голова, спина».

В Щучине Вадима держали в холодной камере, и это, по его мнению, стало причиной простатита (воспалительное заболевание предстательной железы — НН).

После перевода в гродненскую тюрьму к мучениям добавились вши. Но наиболее сильно здоровье блогера пострадало во время нахождения в колонии.

«Если тебя что-то беспокоит в колонии, ты сначала идешь к человеку, который в отряде отвечает за медицину. Тебя записывают или к начальнице медчасти, или к терапевту. Ты им сообщаешь о своих проблемах, но тебя даже не осматривают, а просто дают какие-то таблетки. Можно записаться к конкретному врачу, но обычно там очереди.

Самая большая, видимо, к зубному: зубы там из-за [неполноценного] питания портятся очень быстро. И когда приходишь к врачу, он чаще сразу удаляет зубы. Я к зубному не ходил, потому что хотел сохранить свои 32 жемчужины».

С периодичностью раз в месяц-два на зону приходили врачи с воли.

«Хирург, уролог, лор могут прийти. Но они тоже работают на от***ись. Мою грыжу осматривал хирург с воли. Простатит у меня тоже обнаружил врач с воли, и я им на ухо шептал: «Помогите, пожалуйста».

Но именно с помощью, даже если у тебя что-то найдут, там сложно. На зоне лучше вообще не болеть — для них лучше, чтобы ты сдох и тебя вывезли. Чтобы от тебя было меньше проблем».

Вадим отмечает, что на его грыжу долго никто не обращал внимания.

«У них реакция была такая: ну, проблема есть, но ты же понимаешь, что все сложно. Но потом я поднял настоящий шум — я подумал, что у меня опухоль такая. Не знал сначала, что это грыжа, и испугался сильно. Я и своим родственникам начал доводить, что что-то не то, и в медчасти, и заместителю начальника колонии, и психологам.

Мне разрешили какое-то время не работать, потому что грыжа эта болела, я просыпался каждую ночь. Но потом все равно начальница санчасти Дарья Ласкавнева сказала: «Ты можешь работать, ты должен работать». И уже другие ребята из низкого статуса меня сами жалели, потому что видели, что мне тяжело, и много чего делали за меня».

По словам Вадима, после его жалоб на грыжу связному с медчастью передали объявление: тем, у кого еще паховая грыжа, прийти показаться.

«Многих зеков, которым еще долго было сидеть, вывезли тогда на волю прооперировать, благодаря мне. Там целая спецоперация была. И им хоть грыжи те удалили. Но меня самого это не коснулось, потому что я политический».

На зоне Вадиму давали медикаменты, в основном «для общей поддержки».

«Так, я там на ногах перенес геморрой, но давали только какие-то противовоспалительные медикаменты, свечи. От давления давали. Еще антидепрессанты давал психиатр. От простатита тоже что-то давали (хотя смысла было мало, потому что ты попадал в ШИЗО, и он у тебя снова развивался). Еще мне один раз разрешили медицинскую посылку от родных — там были хорошие таблетки и пояс для грыжи».

Основная претензия Вадима к медикам и начальству бобруйской колонии — полное игнорирование его онкологии.

«Еще до посадки я обратился к врачам-онкологам Гродно: у меня даже на тот момент родинки не было, только пятно. Его сказали наблюдать и исследовать, но меня задержали. И в колонии оно начало сильно чесаться, болеть. Его мне еще повредили, когда брили голову [у Вадима злокачественная меланома заушной области справа — НН]. Я просил не трогать эту сторону, но наш внешний вид контролировали, мы должны были быть полностью лысыми. Если ты не лысый, то пошел бы в ШИЗО.

Я говорил медикам, что, возможно, у меня что-то не то с этой родинкой, но они мне просто не верили — думали, что я или шучу, или на жалость давлю».

Павялічыць

Тогда Вадим начал описывать свою проблему в каждом письме и звонках родственникам.

«Я в письмах писал, что мне плохо. Но администрация их не передавала родственникам, только что-то более нейтральное. При этом меня к себе сразу вызывали психологи и заместитель колонии и разговаривали со мной: что тебе не так?»

В борьбу за Вадима включилась его семья, которая начала активно писать письма с просьбой проверить его здоровье — на адрес начальства колонии и в прокуратуру.

«Зона совершила преступление, когда они отписали моей тете, что все с моим здоровьем типо нормально, а у меня уже на тот момент была онкология, и они могли на ранней стадии это обнаружить. Мало того, за письма моих родственников меня еще и наругала недовольная Ласкавнева потом: «Что там твои жалуются, что ты там наговорил? Посмотри, как ты хорошо выглядишь, тут еще и хуже люди выглядят, а у тебя все нормально». А мне было очень плохо, я угасал. Мы для них — мясо, тем более у меня еще был низкий статус».

Павялічыць

Павялічыць

Вадим говорит, что из-за безразличия начальников тюрьмы и колонии, тюремных медиков он потерял годы, за которые его онкология прогрессировала.

BYSOL открыл сбор на лечение для Вадима

• 0
• 1
• 0
• 5
• 3
• 30
• 37
• 0