«Началась жизнь после смерти». Что бывшие протестующие говорят о жизни в стране после 2020 года
Страх, усталость и мысли об эмиграции. Как живут белорусы, которые участвовали в протестах 2020 года и после их подавления остались в стране? Три истории от DW.
Из Беларуси за последние три года, по разным подсчетам, уехало до полумиллиона человек, а голос тех, кто остается в стране, в медиа звучит все более редко, в том числе из-за того, что за это может грозить уголовная ответственность. DW нашла трех человек, которые на условиях анонимности согласились рассказать о своей жизни в Беларуси после подавления властями массовых протестов августа-октября 2020 года. Имена героев изменены из соображений безопасности.
«Люди смотрят телевизор, который делает свое дело»
«Долгое время я ожидала, что вот-вот что-то изменится. Нас призвали (оппозиция. — Ред.), мол, делайте что-то, но это непросто и страшно. Моя сестра попала «на сутки» (административный арест. — Ред.) через два года после протестов.
Женщина признается, что боится задержания, ведь в 2020 году довольно активно участвовала в протестах: стояла в цепочках солидарности, ходила на митинги, говорила о политике на работе.
Ирина работает в сфере образования, среди ее коллег много жен милиционеров и военных, которые поддерживают нынешние власти. «В 2020 году я пыталась с ними разговаривать, мне было очень тяжело, я практически выпала из коллектива», — вспоминает женщина.
Сейчас, по словам собеседницы, отношения с коллегами немного наладились — они просто не касаются острых тем. В то же время Ирина считает, что сторонники властей окончательно убедились в своей правоте, а те, кто раньше отмалчивался, чаще стали говорить, что «в стране все хорошо и стабильно».
«Люди, которые были в 2020-м со мной полностью согласны, смотрели одни видео, сейчас перешли на другие каналы (государственные. — Ред.). Пожилые люди смотрят телевизор, который делает свое дело. Моя мама, например, не понимает, где откровенная пропаганда», — делится женщина.
Сама она в последнее время перестала следить за новостями и деятельностью оппозиции, потому что это «выбивало ее из спокойного состояния». Но обиды на уехавших у нее нет.
Ирина не исключает, что и ее семья эмигрирует — в первую очередь, из-за сына, которого скоро могут призвать в армию. «Сын говорит, что даже если уедет, то потом хотел бы вернуться, делать что-то для своей страны», — не может сдержать слез собеседница.
«У людей апатия, но не лояльность властям»
Все чаще об отъезде задумывается Ольга, которая живет недалеко от Минска, работает в сфере торговли и одна воспитывает двоих детей.
«Я ходила на предвыборные митинги, вышла (на акции протеста. — Ред.) у себя в районе. Я не столько боюсь за себя. У меня двое несовершеннолетних детей, страшно, что их могут забрать. Я устала от этого страха и вижу только один выход — уезжать», — признается белоруска.
Она следит за новостями и очень переживает из-за того, что Беларусь оказалась причастной к войне России с Украиной.
«Для меня [это] очень трудная тема. Я помню, как нас принимали, когда я ездила в Украину. Меня угнетает, что мы потеряли уважение, нас по-другому воспринимают во многих странах», — говорит она.
Ольга полагает, что сейчас белорусская оппозиция делает больше, чем до 2020 года, но, по ее оценке, белорусы не нужны странам, с которыми пытается договариваться оппозиция.
В то же время женщина уверена, что события 2020 года изменили самих белорусов:
«У людей апатия, но не лояльность властям, уважать и любить их не за что. С одной стороны, страшно, с другой — люди начали понемногу отстаивать какие-то свои права. Наконец родители стали возмущаться поборами в школе и детском саду, звонить в исполком».
Ольга отмечает, что гордится мирными белорусскими протестами, но при этом убеждена, что если ситуация повторится, то власти «на нас уже пойдут с пулями» и «будет не до цветов».
«Мой план — ничего не решать»
Олег называет события после президентских выборов августа 2020 года самым тяжелым и одновременно ярким периодом в жизни.
До поствыборных протестов мужчина работал в одном из госСМИ, после увольнения долго искал работу и не мог понять, что хочет делать дальше.
«Сейчас у меня работа, которая требует минимум ответственности, и меня это устраивает. Деньги небольшие, нужно что-то решать, но мой план — ничего не решать», — говорит он.
Из плюсов новой работы он также называет знакомство с интересными людьми, с которыми раньше он бы, вероятно, никогда не встретился.
Олег не верит в то, что в стране в ближайшее время что-то может измениться в лучшую сторону. Репрессии коснулись его друзей и дальних родственников, некоторые из них за участие в акциях протеста получили большие тюремные сроки.
На фоне постоянного стресса у мужчины ухудшилось здоровье, поэтому уже несколько месяцев он почти не читает новости и не слушает аналитиков: «Я устал от новостей, перестал следить за повесткой оппозиции, перестал читать белорусские СМИ, просто не могу выносить».
Собеседник также признается, что у него растет дистанция с покинувшими страну белорусами, что порой ему «стыдно звонить друзьям, которые уехали, объяснять, почему остался».
Мужчина также искренне удивляется, что в Минске открываются какие-то новые заведения, проходят какие-то мероприятия:
«Я закрылся в своей коробочке, стараюсь ни во что не вовлекаться. Недавно услышал в одном интервью, что сейчас у нас началась «жизнь после смерти».
Читайте также:
«Скажите, а змагар — это кто?» О чем пишут в чате желающих переселиться в Беларусь
Писательница Татьяна Замировская рассказала о новой книге, снах о Лукашенко, стоимости жизни в Нью-Йорке и о том, почему злится на некоторых белорусов1616
Комментарии
А так наогул - харэ трызнець, сами публикуеце личбы миграц служб польшчы и литвы, там личбы даволи скромныя. А яшчэ рэпартажы,пра рэкопдную колькасць нерухомасци купленнай беларусами у гэтым годзе. Хто купляе, мертвыя душы?