Музей Аушвица начал эмоциональную работу по сохранению 8 тысяч ботинок убитых детей

В консервационной лаборатории на территории бывшего лагеря Аушвиц мужчина в синих резиновых перчатках скальпелем соскабливает ржавчину с люверсов маленьких коричневых ботинок, которые дети носили перед тем, как их убили в газовых камерах. Коллеги на другом конце длинного рабочего стола осторожными круговыми движениями стирают с ботинок пыль и грязь, используя мягкие тряпки. Потом туфли сканируют и фотографируют в соседней комнате и вносят в каталог в базе данных.

Сегодня Аушвиц — это мемориал и музей, управляемый польским государством, на который легла торжественная ответственность за сохранение свидетельств того места, где поляки также были среди жертв. Немцы уничтожили доказательства своих преступлений в Треблинке и других лагерях, но не смогли сделать этого полностью на огромной площади Аушвица.

Свидетельства преступлений исчезают

Через восемь десятилетий после катастрофических событий некоторые свидетельства исчезают под давлением времени и массового туризма.

Так, волосы, состриженные с жертв для изготовления одежды, считаются частью человеческих останков, поэтому их нельзя фотографировать и пытаться сохранить. Они просто превращаются в пыль.

Но осталось более 100 тысяч башмаков жертв. Около 80 тысяч из них в огромных кучах выставлены в зале, куда ежедневно приходят посетители. Много обуви деформировано, ее первоначальный цвет выцвел, а шнурки рассыпались, но она продолжает существовать как свидетельство жестко оборванных жизней. Редко когда обувь парная, в основном туфли сохранились по одной.

Видеть крошечные туфли и тапочки — особенно ужасно.

«Детская обувь — это самый трогательный объект для меня, потому что нет большей трагедии, чем трагедия детей», — говорит Мирослав Матещик, специалист по консервации из лаборатории музея.

«Обувь — -это предмет, тесно связанный с человеком, с ребенком. Это след, иногда это единственный след, который остался от ребенка».

Павялічыць

Работа с человеческой трагедией

Прежде чем отправить людей в газовые камеры, эсэсовцы приказывали им раздеться и говорили, что нужно пойти в душ для дезинфекции. Можно представить, сколько людей думали, что они смогут снова надеть эту обувь после душа. Но она так и не вернулась к своим владельцам.

Мирослав Матещик говорит, что он и другие реставраторы никогда не упускают из виду человеческую трагедию, стоящую за обувью, даже если они сосредотачиваются на технических аспектах своей консервационной работы. Иногда их одолевают эмоции, и им нужны перерывы.

Павялічыць

Обувь рассказывает истории

Работа по консервации всегда раскрывает некоторые детали об убитых в лагере — чемоданы, например, часто дают сведения, так как на них сохранились имена и адреса.

В прошлом году сотрудники, консервирующие обувь для взрослых, нашли банкноту в 100 итальянских лир в женской туфле на высоком каблуке, на которой также было напечатано имя Ranzini — производителя обуви в Триесте. Владелица, вероятно, была итальянкой, но больше о ней ничего не известно.

Они также нашли имя Вера Вогрызкова на детском ботиночке. Так совпало, что сотрудник музея заметил эту же фамилию на чемодане, и в результате музею удалось собрать сведения о семье девочки, которая родилась в Чехии и была еврейкой.

Музей может консервировать около 100 ботинок в неделю, и с начала проекта в прошлом месяце уже обработал 400. Цель консервации не в том, чтобы вернуть обувь в исходное состояние, а в том, чтобы максимально приблизить ее к тому состоянию, в котором она была найдена в конце войны.

По словам сотрудников музея, сегодняшняя консервация замедляет процессы распада, но как надолго — сказать трудно.

Читайте еще:

В Польше хотят, чтобы лагеря смерти никто не называл «польскими». И вводят наказание за «отрицание исторических фактов»

«Кто-то должен». В 18 лет он попал в Освенцим. В 24 года — в коммунистическую тюрьму. Выжил и стал министром

«Выбор»: как история еврейки, пережившей Холокост, может нам помочь

• 6
• 0
• 0
• 0
• 1
• 30
• 2
• 0