«Я даже не числилась в депортационном списке». Как украинку пять месяцев держали в гомельском ИВС без следствия

Сестры Наталья Ярошенко и Людмила Гончаренко — украинки, родом из Чернигова. Их задержали в июле 2023 года во время очередного визита в Беларусь вместе с их двумя несовершеннолетними детьми. На тот момент в Украине у Людмилы остался трехмесячный ребенок. В итоге ее обвинили в «агентурной деятельности» и приговорили к лишению свободы, а Наталью продержали почти пять месяцев в гомельском изоляторе временного содержания без следствия и без предъявления обвинения. После суда над Людмилой Наталью просто вывезли на границу с Украиной и сказали, что ее депортируют, при этом штамп о депортации в паспорт не поставили. Все, что осталось у Натальи из подтверждения ее нахождения в ИВС — квитанция об оплате за содержание на сумму около 400 долларов. Еще через полгода обменяли и Людмилу — как пленную. Наталья Ярошенко рассказала «Вясне» о допросах и угрозах сотрудников КГБ, о пяти месяцах в режиме инкоммуникадо, об условиях содержания в гомельском изоляторе и депортации.

Фото: личный архив Натальи Ярошенко

«С того времени я больше ничего не знала о детях»

До начала полномасштабной войны женщины часто бывали в Беларуси — с ней был связан их бизнес, и там живут их родные. С началом военных действий женщины начали ездить через Польшу.

Во время одного из визитов женщины остановились в Бресте на ночевку после долгой дороги. Вечером их вместе с несовершеннолетними сыновьями (13 и 14 лет) задержали сотрудники КГБ. Причина — видео передвижения российской техники на телефоне сына Людмилы. После задержания всех перевезли в Гомель.

Уже в КГБ Людмиле разрешили позвонить своей подруге и договорится, чтобы та забрала ребят к себе. Второй ребенок Людмилы на тот момент находился с родными в Украине.

«С того времени я больше ничего не знала о детях. Сотрудники мне всё время говорили: «Не переживайте, дети в Беларуси, они ходят гулять в парк, отдыхают от войны». Поэтому я думала, что они у подруги.

Моего сына на допрос не возили, только Людиного. Он рассказывал, что они ему предложили поехать к ним попить чай. Они угощали чаем, какими-то конфетами, и допрашивали. Спрашивали о съемке видео на телефон, что он знает об этом. Но я не знаю, как точно они его там допрашивали. Когда я вернулась домой, ребенок был очень травмирован, поэтому я не задавала ему вопросов. У него тогда на нервной почве много вылезло заболеваний».

«Раз у меня здесь нет кровных родственников, мой ребенок будет находиться в детдоме»

Женщина сразу была уверена, что ее отпустят после проверки в течение нескольких дней. Во время допросов сотрудники КГБ неоднократно угрожали Наталье забрать ее сына:

«Они постоянно мне говорили, что вот у Люды в Гомеле есть биологический отец его сына, они его могут найти и заставить забрать ребенка на воспитание. А раз у меня здесь нет кровных родственников, мой ребенок будет находиться в детдоме ровно столько, сколько я нахожусь у них. Я их просила, говорила им, что мой сын окончил девять классов и ему надо поступать, просила его отправить домой в Украину.

В итоге вроде неделю дети были в Гомеле, а потом им разрешили уехать. У них украинское гражданство, поэтому Беларусь не контролирует наших детей, т.е. любой человек их может вывезти».

«Они не допускали, чтобы мы с сестрой пересекались»

С момента перевода в Гомель Наталья вплоть до освобождения находилась в местном ИВС. В общей сложности женщина провела там 147 суток.

«Я все время была в ИВС. На дней шесть меня однажды перевели в карцер. Там не было ни окон, ни света, ничего. Потом меня перевели в камеру к одной девочке из Гомеля. А когда Люду перевели из ИВС в СИЗО, меня перевели в камеру к ее сокамернице. То есть они не допускали, чтобы мы с сестрой пересекались. Я даже не знала, что Люда там была».

«Я даже у них не числилась»

Никакие документы Наталье не выдавали ни во время заключения, ни после освобождения. Причины ее нахождения в ИВС ей не называли. За все время нахождения там ее только несколько раз допрашивали, но обвинения не предъявляли.

«Мое нахождение там мне никак не объясняли. Я даже у них не числилась. Только однажды сказали, что я — «на выдворении». Я даже не числилась в депортационном списке. У нам каждый месяц приезжали из «Красного креста». Первый раз меня даже не запросили к сотруднику, который выдавал какие-то наборы со средствами личной гигиены депортантам. А когда меня повели к нему на второй месяц, то меня просто не было в списках даже. Но набор мне выдал. И все, что у меня осталось — справка с расчетным счетом, которую они мне дали, чтобы я оплатила содержание. А так бы они не дали никаких документов вообще.

Они меня выпустили за несколько дней до депортации. Спросили, есть ли у меня деньги. Я сказала, что нету. На что они ответили, что тогда отвезут меня к подруге и я должна буду оплатить, потому что без этого меня не выпустят».

«Прокладки приходилось не только выпрашивать, но и показывать»

На прогулку женщину вывели только один раз — примерно через два месяца после задержания. В душ Наталью сначала не выводили вовсе, а позже разрешали ходить раз в 10 дней, иногда даже чаще, но и это зависело от разных обстоятельств.

«Одежду мне не передавали. Единственное, мне разрешили сразу после задержания написать им список своих вещей, которые тогда были у подруги, и они их забрали и привезли мне. Потом уже Людина адвокатка добилась, чтобы мне позже передали теплые вещи. Первый месяц мне вообще ничего не разрешали.

Ну а прокладки нам там выдавала медсестра. Их приходилось не только выпрашивать, но и показывать. У девочки, которая со мной была, на выходных открылось кровотечение. Она стучала продольным, просила прокладку. А они: «Где мы вам ее возьмем? Ждите понедельника». Так она на злости разорвала простынь и подкладывала».

«Наташа, ты же знаешь под кем ты сидишь»

Однажды в ИВС у Натальи сильно вздулась вена. Наталья тогда испугалась, что это может быть тромб и позвала врача. Вместо оказания помощи женщине выдали просто таблетку аспирина.

«На следующий день ко мне в ИВС приехали из КГБ на допрос. Я захожу, плачу и говорю: «У меня такая проблема, помогите мне попасть в больницу». Но никто, конечно, ничего не сделал. В итоге ко мне пришла медсестра и я попросила ее за мои деньги купить мази для вен. А в больницу меня никто не вез. Я просила, писала заявление начальнику. А потом пришел дежурный и сказал: «Наташа, ты же знаешь под кем ты сидишь. Пока они не дадут добро, мы тебя никуда не повезем».

Потом, когда уже в декабре меня повези на суд к Люде, я в машине начала их просить, говорить, что я уже месяц хожу с этой больной ногой. Я им сказала, что я боюсь умереть. И они уже, наверное, пожалели и сказали об этом в ИВС. И в итоге 6 или 7 декабря меня все-таки свозили к врачу. А через девять дней меня выпустили».

«Он сказал, что если я до четверга не найду правильных ответов на вопросы, то буду соучастницей»

Людмилу обвинили в «агентурной деятельности» по ст. 358 УК. Основанием для возбуждения уголовного дела стали три эпизода с фото и видео российской техники на территории Беларуси в телефоне ее сына.

Следователь, который вел дело женщины, на первой встрече пугал Наталью сделать ее соучастницей по этому делу.

«Он сказал, что если я до четверга не найду правильных ответов на вопросы, то я буду соучастницей, а это — от семи лет лишения свободы.

Я вообще человек не курящий, но закурила от нервов на вторую неделю там. И я тогда у оперативника, который меня постоянно возил на допросы, попросила сигарету, потому что у меня ж не было передач. И он меня вывел покурить. Я ему говорю, что вы же меня обещали выпустить, почему теперь меня пугают, что мне семь лет будет. Он сказал, что мне же дали время подумать. Если правильно отвечу, то меня отпустят. В итоге ко мне приехали только через недели две. Сказали, что мы разобрались. Люда признала свою вину».

«Я там похудела на 18 килограмм»

В декабре 2023 года над Людмилой начался суд. Наталью вызвали в качестве свидетеля. Женщина рассказала о своих эмоциях во время встречи с сестрой на суде:

«Она сидела с таким красным лицом. Она гипертоник. А я зашла худая — я там похудела на 18 килограммов. С очень седыми волосами отросшими, я же не красила столько месяцев. Но Люда выглядела лучше. Она мне потом сказала, что я очень постарела. Она даже рассказала, что адвокатка ее сказала: «Видно, что женщина красивая, но так они ее добили». А мне подруга передала куртку 60‑го размера. И я когда себя в зеркало первый раз увидела в туалете суда, я просто ужаснулась. Такое лицо серое, волосы седые, не видела же света все эти месяцы».

Во время суда Наталья отказалась давать показания против сестры. Женщина вспоминает, что должна была давать показания в суде без присутствия сотрудников, так как суд закрытый. Но они писали заявления, чтобы их пустили вместе с ней.

«Сказал, что меня отпускают и это подарок на День рождения»

Еще до вынесения приговора Людмиле ее сестру решили депортировать в Украину. Незадолго до освобождения силовики решали, как именно депортировать Наталью, так как, по их словам, тот бок не принимал женщину. Они спрашивали, сможет ли она добраться из Польши, обсуждали, через какой пункт пропуска можно напрямую в Украину.

«15 декабря после обеда открылось окошко и говорят: «Собирайте вещи». Когда я спустилась вниз, там уже не было кагэбистов. Я спросила у дежурного, точно ли меня отпустят. Он сказал: «Так, Ярошенко, молчи, чтобы не накаркать». Я долго сидела, ждала. Потом услышала, что на мое место в камеру привели другую женщину. Поэтому я решила, что меня точно отпустят.

Потом пришел кагэбист с моей сим-картой. Протер ее своей кофтой, вставил в телефон и отдал. Сказал, что меня отпускают и это подарок на День рождения».

Сразу сотрудники КГБ сказали Наталье, что ее повезут на границу, но через некоторое время ей сказали, что нужно пожить пару дней у подруги, которую уже предупредили об этом. Кроме этого, женщине дали расчетный лист за содержание в ИВС на сумму почти в 400 долларов, который нужно было оплатить, чтобы выехать из Беларуси.

Через четыре дня Людмиле вынесли приговор — три года лишения свободы. Сразу после этого Наталью забрали сотрудники КГБ и повезли на границу.

«У меня вообще нет никакой отметки в паспорте»

По словам Натальи, за ней обещали приехать на день раньше, но силовики сказали: «Вчера некоторые вопросы с Украиной не срослись. Та сторона вас не принимала».

«Хотя с Украиной они никаких вопросов не решают. Они просто почистили мой телефон, взяли отпечатки и отправили меня на границу.

При этом в Украине меня не знал ни один человек. Там сразу вызвали наши службы. Меня долго не впускали в Украину, полдня сидела в вагончике и ждала СБУ. Потому что мало ли кто я, так долго отсутствовала и документов нету. Я даже не знаю, верят ли они мне. Наши службы удивились, почему меня столько держали в заключении и отпустили без суда. Но я все понимаю, у нас в стране война и тоже много изменников.

Они мне сказали: «Если бы вас депортировали, то у вас была бы печать о депортации». Но мне ее никто не поставил. У меня вообще нет никакой отметки в паспорте.

Там же перед границей самой кагэбисты забрали мой телефон и очень долго обнуляли его до заводских настроек. А пограничники меня по-разному фотографировали, сняли отпечатки. И просто сказали мне, что я депортирована и не въездная в Беларусь и Россию до 19 декабря 2028 года. Но отметки об этом нигде нет».

Уже находясь в Украине, Наталья через белорусского адвоката пыталась получить документ, который подтверждает факт депортации. Адвокат подал запрос, но ему ответили, что эта информация закрыта.

«Когда меня эти кагэбисты везли на границу, они сразу сказали, что мне в Украине будет несладко, будут и детекторы, и недоверие. И я очень хотела, чтобы у меня был хоть какой-то документ о депортации».

Наталья рассказала, что уже в Украине встретилась со своей сокамерницей из ИВС, которую тоже депортировали. Из-за утери паспорта украинское посольство Украины в Беларуси, по словам женщины, выдало белый документ, в который в пункте пропуска белорусские пограничники поставили штамп о депортации.

«Михайловна, не все же вам надо знать»

Все пять месяцев в ИВС Наталья практически все время удерживалась в режиме инкоммуникадо — без связи с внешним миром. Письма, которые писали женщине, отдали ей только после освобождения.

Фото: личный архив Натальи Ярошенко

«Я спросила, почему вы мне не отдавали сразу. Мне сказали: «Ярошенко, много вопросов. Ты же знаешь под кем ты сидишь».

Один раз они нам с Людой устроили очную ставку. Они привезли меня на автозаке на допрос в КГБ. В наручниках. Я уже перечитала все молитвы. Я же Гомель хорошо знаю, по дороге поняла, что меня везут в КГБ. Я так рыдала в этой комнате допроса. Потом зашёл следователь и говорит: «Если ты сейчас успокоишься, то сюда приедет Люда, нет — поедешь обратно».

Через некоторое время в камеру привели Людмилу. С ними сел следователь и сказал, что они хотят, чтобы Наталья узнала новости из дома, так как ее сестра все время получала письма. Людмила передала Наталье письма. Тогда женщина узнала, что дети находятся в Украине, а ее сын поступил в училище.

«Я спросила, почему они меня обманывали, что дети в Беларуси. А они сказали: «Михайловна, не все же вам надо знать».

«Когда он мне сказал, что случилось в Чернигове, я думала сойду с ума»

Наталья говорит, что только один раз у неё получилось узнать новость от семьи через сокамерницу. Женщина вышла из ИВС и связалась с мужем Натальи. Через некоторое время через другую арестантку женщине передали, что с ее семьей в Чернигове все в порядке. Остальное время украинка жила в полном неведении, что вызывало постоянный стресс в том числе из-за военных действий.

«Мне как-то дежурный рассказал, что случилась трагедия в Чернигове: во время выставки дронов по Драмтеатру пустили ракеты и много людей погибло. У меня такая истерика случилась. Потому что у меня два пацана дома, думаю, точно пошли на ту выставку. И их, наверное, убило. Было такое состояние страшное. Я же без таблеток жила, без антидепрессантов. У меня была бессонница страшная, я совсем не спала. Они даже мне давали сильное снотворное, но дошло до того, что эти таблетки меня потом уже не брали. Поэтому, когда он мне сказал, что случилось в Чернигове, я думала сойду с ума.

Люда рассказывала, что ей было намного легче чем мне. Потому что у нее хотя бы связь была, общение с другими людьми. А я просила меня перевести в камеру, где есть другие девушки, но мне отказывали».

«Наших сотрудников СБУ они тоже знали»

Во время допросов сотрудники КГБ неоднократно просили опознать украинских сотрудников спецслужб, спрашивали про разные места в Чернигове, кафе.

«Спрашивали о гражданах Украины, которые раньше часто ездили в Гомель. Они многих этих людей знали по кличкам, фамилиям. Просили рассказать о них. О белорусских перевозчиках. Спрашивали могут ли они поддерживать связь с нашими украинскими пограничниками. И наших сотрудников СБУ они тоже знали».

После задержания Наталье пришлось пройти полиграф. Вопросы касались Украины и фото– и видеосъемки военной техники.

«На нервной почве у меня началась алопеция»

Пять месяцев в ИВС для Натальи не прошли бесследно — у нее начались серьезные проблемы со здоровьем.

«У меня очень сильно село зрение. Потому что там постоянно горел свет, на улицу не выводили и постоянно читали. Кроме этого, на нервной почве у меня началась алопеция. Я когда в ИВС расчесывалась, делать было нечего, и я складывала на кровать эти волосы. И у меня за раз по 300 волосинок выпадало.

Еще начался атопический дерматит. Я уже не знаю, как его вывести. Доходит вплоть до псориаза. Ну и бессоница. Я уже после освобождения в Украине проходила реабилитацию, пропивала кучу препаратов. Ну и появились проблемы с кишечником, позвоночником, варикозом».

«У нас с мамой первая мысль была, что ее вывезли в Россию»

Через полгода после освобождения Натальи Украина добилась освобождения своих граждан по обмену как пленных, среди которых была и Людмила. Незадолго до этого она попросила родных передать в гомельскую колонию № 4 два свидетельства о рождении ее детей.

В июне Наталье позвонила подруга, которая переписывалась с Людмилой и сказала, что все письма вернулись назад с пометкой, что она там больше не находится.

«У нас с мамой первая мысль была, что ее вывезли в Россию. Подруга поехала в ИВС узнать, там ли она. Ее там не было. Через неделю позвонил знакомый и сказал, что Люду обменяли. Что Зеленский несколько минут назад опубликовал официальное заявление и видео. И буквально через несколько минут позвонила Люда с незнакомого номера и сказала: «Я дома».

Комментарии к статье