Оранжевый рейд, или Как украинцы ездили в Минск белорусов пробуждать

Двадцать лет назад пятеро украинцев из молодежной организации «Национальный альянс» решили поддержать своих белорусских побратимов и приняли участие в «Чернобыльском шляхе — 2005». Игорь Гузь, один из участников той поездки, сейчас народный депутат Украины. В статье, написанной для «Нашай Нівы», он восстанавливает хронологию тех событий. Воспоминания он посвятил участнику того выезда, своему другу Сашку Машлаю «Готу», который погиб на российско-украинской войне.

От редактора

Середина нулевых годов, о которых пойдет речь в публикуемых ниже воспоминаниях — очень противоречивый для белорусского демократического движения период. В нем было место как романтизму, так и столкновению с суровыми реалиями, как надеждам, так и разочарованиям. 

Придя к власти в результате демократических выборов в 1994 году, Александр Лукашенко сразу действовал максимально быстро и решительно для достижения своей ключевой цели — слома демократических механизмов и концентрации в своих руках абсолютной власти. И это ему блестяще удалось: хотя часть общества пыталась оказывать сопротивление, сил для того, чтобы помешать скатыванию страны в авторитаризм, не хватило.

И если в первые два года оппозиции еще можно было пытаться противостоять Лукашенко с использованием парламентских форм борьбы, то после конституционного переворота ноября 1996 года парламент в Беларуси стал лишь бутафорией. Оппозиции для того, чтобы как-то влиять на ситуацию, оставалась только улица, но и здесь возможности все больше уменьшались — Лукашенко последовательно выстраивал свою систему всеобщего контроля над общественной активностью, обкатывая ее на практике и при необходимости совершенствуя, исправляя недостатки и затыкая дыры. Все, что могло потенциально угрожать основам режима, стремились или уничтожить еще в зародыше, или взять под надзор и контроль: тот самый «превентивный авторитаризм», о котором много писал безвременно умерший политолог Виталий Силицкий.

К середине нулевых весь тот бездушный и безжалостный механизм удушения народных протестов, который во всей красе раскрылся в 2020‑м и последующих годах, был уже полностью сформирован, отлажен и готов к использованию. 

Другое дело — что разворачивать его на полную мощность в то время не было необходимости, поскольку народные протесты не имели той силы, которая угрожала бы самому существованию режима. Уличные протесты регулярно устраивались группами самоотверженных активистов, но были, как правило, немноголюдными.

Это не означало, что все белорусы были за Лукашенко и его политику. Однако сама атмосфера в стране общественной активности не способствовала, так как даже у многих принципиальных оппонентов режима не было ощущения, что уличными акциями можно хоть что-то в уже зацементированной системе изменить. Заполучить же проблемы можно было еще и как.

Для массовых протестов на социальной почве время тоже тогда не пришло, так как нулевые годы — аккурат тот период, когда полным ходом работала лукашенковская стратегия в отношениях с Россией под образным названием «нефть в обмен на поцелуи». 

В то же время события, происходившие в мире, придавали белорусской оппозиции оптимизма, так как аккурат первая половина нулевых ознаменовалась рядом успешных народных выступлений против авторитарных или склонных к авторитаризму режимов на постсоветском пространстве, которые стали условно называть «цветными революциями». В 2000 году в Сербии свергли Слободана Милошевича. В ноябре 2003 года произошла «Революция роз» в Грузии. В ноябре 2004 — январе 2005‑го «Оранжевая революция» победила в Украине, а в марте 2005‑го «Тюльпановая революция» произошла в Кыргызстане.

Белорусы, которые мечтали об изменениях в собственной стране, не только внимательно следили за этими событиями, но также им сопереживали — еще, естественно, не зная, что эти народные выступления в будущем станут источником не только огромного вдохновения, но и приведут даже их непосредственных участников к большому разочарованию. 

Но тогда казалось, что раз такая революционная волна по региону уже пошла и вроде приобрела такую силу, что ее не остановить и не сдержать, то Беларусь она тоже не обойдет. Тем более что все эти успешные смены власти через народные выступления, начиная с «Бульдозерной революции» в Югославии, которая свергла режим Слободана Милошевича еще в 2000 году, зарождались на фоне протестов против попыток фальсификации местными режимами результатов выборов, а в Беларуси аккурат на 2006 год планировалась президентская избирательная кампания.

На фоне этих международных событий и в предчувствии скорого старта многообещающей электоральной кампании уличная активность белорусской оппозиции активизировалась. В ее авангарде шел созданный в 1997 году Молодой Фронт, в котором именно тогда стала выходить на первые роли новая генерация лидеров, в том числе харизматичный Змитер Дашкевич. 

Верили тогда в перспективы скорой белорусской революции не только белорусы, но и их идейные единомышленники в других странах. И не только верили и поддерживали морально, но и приезжали поддержать в борьбе лично. Об одном из таких эпизодов из своей молодости и рассказывает в воспоминаниях, публикуемых ниже, украинский политик, депутат Верховной Рады и сопредседатель депутатской группы «За демократическую Беларусь!» Игорь Гузь.

Редактор

Игорь Гузь. Оранжевый рейд, или Как украинцы ездили в Минск снимать Лукашенко

Во-первых, надо вернуть читателя в атмосферу начала 2005 года. Победила Оранжевая революция, Виктор Ющенко только начал исполнять обязанности президента Украины. В воздухе — дух свободы и победы. В общественной и политической жизни создаются десятки новых организаций и институтов.

Одна из них — всеукраинская молодежная общественная организация «Национальный альянс», основанная в День Героев Крут 29 января 2005 года.

Одним из направлений деятельности организации была выбрана белорусская линия: помощь оппозиционным структурам в победе над режимом Лукашенко. Ключевым инициатором этого процесса был член организации, белорус Игорь Щекаревич «Сябар», оказавшийся в Украине после политически мотивированного уголовного преследования на родине.

Змитер Дашкевич (в будущем политзаключенный), Игорь Гузь и Борис Горецкий (нынешний заместитель председателя Белорусской ассоциации журналистов)

Готовясь к поездке, мы уже знали о предыдущем опыте украинцев из УНСО в событиях 1996 года, когда во время того же «Чернобыльского шляха» наши соотечественники присоединились к самой большой на то время протестной акции численностью более 50 тысяч человек. Именно на 1996 год пришелся пик сопротивления Лукашенко. К сожалению, часть УНСОвцев получила реальные сроки заключения.

А я сам имел опыт 2003 года, когда вместе с лидерами УНСО Русланом Зайченко и Игорем Мазуром посетил съезд самой большой оппозиционной белорусской молодежной организации «Молодой Фронт».

В Минск поехали пятеро: я, «Гот» Александр Машлай из Ровно, «Гремлин» Андрей Грималюк из Ивано-Франковска и двое лучан — «Ромео» Алексей Панасюк и «Бойко» Андрей Бокач. Шестой коллега, на то время руководитель киевского отделения Национального альянса «Хакер» Алексей Плотников, не успел на поезд и остался в Киеве.

Поездка на поезде прошла без приключений, и уже в Минске нас встретили друзья из «Молодого Фронта». Одним из наших заданий было подписание соглашения о сотрудничестве между «Национальным альянсом» и «Молодым Фронтом». Это случилось на следующий день в офисе одной из белорусских оппозиционных партий, после чего для местных СМИ была организована пресс-конференция.

На следующий день мы уже были среди участников «Чернобыльского шляха». Надо отметить, что, кроме белорусов, мы координировались с российским оппозиционным молодежным объединением «Оборона», среди лидеров которого были Олег Козловский и Илья Яшин. Последний в 2024 году стал участником известного политического обмена между американцами и россиянами.

Акция протеста собрала около 500 участников. Можно сравнить эту цифру с 50 000 в 1996 году. Среди участников преимущественно была молодежь, хотя пришли и представители оппозиции старшего возраста. Как всегда, акцию власть запретила, а район проведения окружили различные подразделения милиции, прежде всего ОМОН.

После выступлений организаторов, среди которых выделялся лидер «Молодого Фронта» Змитер Дашкевич, слово дали мне и представителям «Обороны». Дальше мы вынули специально привезенные из Киева желто-голубые и оранжевые флаги и попытались организовать шествие по центральному проспекту Минска.

Но через несколько минут ОМОН жестко разогнал процессию, а наиболее активных участников загнали в автобусы. На мою попытку начать дискуссию о демократических нормах, представившись депутатом Луцкого городского совета, получил удар ногой в голову. Разбили губу, пошла кровь. То же самое произошло и с другими ребятами. Больше всего пострадал Змитер, который уже в автобусе оказывал серьезное сопротивление, отбиваясь от милиционеров.

Нас привезли в районный отдел милиции. Все как в Украине (а я имел опыт участия в акции «Украина без Кучмы» 9 марта 2001 года в Киеве): обыск, побои, конфискация вещей, угрозы и давление. Дальше нас повезли в известное на всю страну «Окрестина»— комплекс мест лишения свободы в Минске, состоявший из приемника-распределителя для несовершеннолетних (дом № 38), временного изолятора (№ 36а) и центра содержания нарушителей (№ 36).

Интересно, что четырех украинцев задержали на площади, а пятый, Алексей Панасюк, отошел зашить порванные штаны, и о его судьбе мы не знали. К нашему удивлению, в камере, куда нас бросили, уже ждал дружа «Ромео» и еще один случайный человек с улицы, которого тоже задержали «для компании».

Дальше суд. Мы решили отказаться говорить по-русски и требовать переводчика. Формально мы были правы, а белорусский суд к этому не был готов. Переводчика искали несколько часов. После долгих перепалок один из нас получил 9 суток, три по десять, а Андрей Бокач — пятнадцать (был самым острым на язык во время заседания).

После приговора нас по отдельности вызывали на «собеседование» с представителями белорусского КГБ. Там мы узнали, что дело хотели переквалифицировать на уголовное. Только после возвращения в Киев мы увидели несколько видеорепортажей на белорусском государственном ТВ, где нас равняли с унсовцами и показывали якобы конфискованное оружие. Лукашенко пытался изолировать белорусов от политического влияния украинцев — участников Оранжевой революции.

В камере мы договорились держать голодовку на воде. И действительно, на протяжении всего срока в Окрестина никто из нас не съел и ложки еды — пили только соки и воду. В первые дни было очень холодно: конец апреля, Пасха, а мы оказались за решеткой в легкой одежде. Замерзали, пока в Минск не приехал эмиссар «Национального альянса» дружа «Север» Владимир Антонюк и не передал спальники и книги. Как сейчас помню, там прочитал сборник трудов Ярослава Стецько «Киев против Москвы».

Каждый день начинали с гимна Украины. Наше пение слышали все вокруг. Не пели, а кричали. Вспоминается, как украинский консул Василий Сердега принес нам корзину освященных сладостей, но мы отказались и передали его нашим белорусским братьям. Одному из наших, «Гремлину», стало плохо из-за язвы желудка, но на предложение прекратить голодовку он ответил отказом и терпел до конца.

В это время наши собратья в Украине начали решительные действия. Организовали акцию «Блокада»: фактически парализовали работу посольства Беларуси в Киеве, обернули его территорию колючей проволокой, разбили круглосуточный палаточный городок, ежедневно проводили митинги, привлекая союзников из общественной и политической среды.

Надо отдать должное украинскому МИД, которым тогда руководил Борис Тарасюк. Они включились в наше спасение. Особенно на нашу поддержку неоднократно выступал в медиа Валентин Наливайченко, который в то время выражал официальную позицию ведомства. МИД Украины направил в Минск три ноты. Переломным стало публичное заявление Виктора Ющенко, который призвал Лукашенко освободить нас. И это подействовало.

Интересно, что россиян выпустили буквально за несколько дней. Нас освободили после десяти дней за решеткой, а Алексея Панасюка — после девяти. Повезли к границе на микроавтобусе украинского посольства. Во время движения нас сопровождали автомобили спецслужб, которые поставили ультиматум, чтобы мы не проводили пресс-конференций в Беларуси.

Когда я попал в ванну уже в Киеве — сам себя не узнал: кожа да кости. Нас инструктировали, как правильно выходить из голодовки: легкие супы, минимум еды. Но мы, молодые и горячие, в первый же вечер купили большой торт и несколько палочек колбасы. Как у нас не отказал желудок после этого — загадка.

После освобождения мы провели пресс-конференцию у стен посольства Беларуси, а также встретились с Борисом Тарасюком в МИД. Прошло девять лет — и я уже работал с ним плечом к плечу в комитете по иностранным делам парламента.

Каждому участнику белорусского вояжа был запрещен въезд в Беларусь на пять лет. А в 2016 году мне еще раз запретили въезд — уже как народному депутату.

После этого «Национальный альянс» максимально втянулся в «белорусский вопрос»: десятки акций, вышколов, сотрудничество с сотнями оппозиционных активистов. В 2006 году во время «Площади» задерживали наших активистов. А уже в 2013 году в Беларуси под давление попало младшее поколение организации. Также мы содействовали созданию отряда белорусских добровольцев «Погоня» в 2014 году и поддерживали развертывание Полка Калиновского уже в 2022-м.

Два участника той поездки принимали участие в российско-украинской войне — Андрей Грималюк и Александр Машлай. К сожалению, Сашко погиб…

И хотя режим Лукашенко продолжает пить кровь белорусского народа, я считаю все наши действия на поддержку белорусского оппозиционного движения не напрасными и оправданными.

Комментарии к статье