Эстонский национальный музей — как рассказать все о нации без войн и героев?
Эстонцы создали суперсовременный музей о себе и своей стране, где непростая история рассказана через истории людей, культуру и мелочи повседневности. Получилось искреннее, символичное и невероятно притягательное место. Рассказываем, чем музей особенный и что поразит белорусов до глубины души.
Сверхсовременное здание Эстонского национального музея словно вырастает из взлётной полосы советского аэродрома. Здесь концептуально всё — даже место его постройки и форма символизируют потерю и восстановление независимости страны. Это создаёт визуальное и смысловое напряжение. Фото: Эстонский национальный музей.
Сверхсовременное здание Эстонского национального музея словно вырастает из взлётной полосы советского аэродрома. Здесь концептуально всё — даже место его постройки и форма символизируют потерю и восстановление независимости страны.
А внутри музея всё совсем не так, как мы привыкли видеть в традиционных экспозициях.
Современное здание Эстонского национального музея. Фото: Наша Ніва
Обошедши весь небольшой исторический центр Тарту и посетив замечательный исторический комплекс университета, где учились многие выдающиеся белорусы, на Домской горке, турист может соблазниться и Эстонским национальным музеем.
Попасть туда сможет не каждый, потому что музей будто нарочно оторван от туристического центра: он находится за рекой, на северо-восточной окраине города. Расстояние вроде бы и небольшое — около двух километров, но дорога идет под горку по ничем не приметной местности. Может повезти поймать общественный транспорт. Но лишь пройдя через частный сектор, заросшие сорняком поля, где пасутся лошади, мимо заброшенных межвоенных зданий аэродрома, невольно задаешься навязчивым вопросом — почему именно здесь?
Причем вопрос касается не только места в городе, но и самого города — все главное должно быть в столице. Или нет?
Модернистский стеклянный объем, протянувшийся между полями и перелесками, не дает никаких ответов на эти вопросы, наоборот, порождает новые: на первый взгляд, он ориентирован буквально в никуда, нарушая логику архитектурной композиции.
Помещения музея просторные и полные света. На фото: главный холл. Фото: Наша Нива
Кресла в виде морских камешков. Фото: Наша Ніва
Вокруг музея почти безлюдно, внутри огромного холла только редкие огоньки жизни, разбросанные по разным углам — место словно сошло со страниц научно-фантастических романов о Земле будущего, где будет мало людей, но будут высокие технологии.
Полные света пространства холла музея перетекают в другие неэкспозиционные залы и выливаются наружу через стеклянные стены. В стеклянных колодцах виден водоем, через который музей перекинут как мост.
Встречи
Центральный проход приводит к дверям экспозиционного зала «Встречи», которые сами распахиваются перед посетителями.
Экспозиция «Встречи» в Эстонском национальном музее. Фото: Наша Ніва
Стены зала стилизованы под песок на пляже в заливе Пярну в тихие дни, который ласковые волны выгладили в спокойные гребешки. Эстония, напомним, это морская страна. В Эстонском национальном музее все концептуально: от дверей до блюд в буфете. Так, кресла и столики в холле стилизованы под камешки на морском побережье. А среди десертов в музейном буфете — вариант с сельдью и луком.
Стены экспозиционного зала стилизованы под песок морских пляжей. Фото: Наша Ніва
Сначала ничего не понятно. И только углубляясь дальше, начинаешь понимать, что двигаешься вглубь истории страны и эстонского народа.
Экспозиция Эстонского национального музея принципиально начинается не с доисторических времен, а с событий недавней истории. Посетитель сначала сталкивается с экспонатами — и не только экспонатами, но и событиями — XXI и XX века, а потом постепенно словно углубляется в историю и традиции страны, доходя в итоге до артефактов каменного века.
Вытянутый зал это хронология, она магистральной линией пронизывает насквозь музей, заканчиваясь где-то снаружи.
На одном из первых стендов — майки и рубашки с протестными надписями, в которых студенты Тарту вышли на первомайскую демонстрацию в 1987 году. С того момента началось движение за независимость. В этом месте подумалось: так когда-нибудь в белорусском Национальном музее за стеклом будут выставлены плакаты и платье БЧБ-невесты 2020-го. Фото: Наша Нива.
На одном из первых стендов — майки и рубашки с протестными надписями, в которых студенты Тарту вышли на первомайскую демонстрацию в 1987 году. С того момента началось движение за независимость. В этом месте подумалось: так некогда в белорусском национальном музее за стеклом будут выставлены плакаты и платье БЧБ-невесты 2020-го.
И в то же время один из первых залов посвящен современным детям. На экранах показывают зафиксированные на видео игры эстонских детей начала XXI века. Концепцию Эстонского национального музея отличает внимание к повседневной жизни. Эта «эстонскость» в ее повседневных бытовых проявлениях — в центре концепции истории. Не полководцы, не войны, а жизнь разных — простых и непростых — людей в разное время.
Один из первых залов посвящён современным детям. На экранах показывают зафиксированные на видео игры эстонских детей начала XXI века. Концепцию Эстонского национального музея выделяет внимание к повседневной жизни людей. Фото: Наша Нива
Взаимодействие с историей
Экспозиция сочетает множество аутентичных артефактов, современных инсталляций и интерактива.
Стоит отметить отдельно — вся детальная информация в музее доступна не только по-эстонски, английски и русски, но и на украинском, латышском, финском, шведском и других языках. Каждый человек сам выбирает, на каком языке читать: достаточно провести своим билетом у экрана. Электронные этикетки могут содержать не просто каталожные данные, но целые истории, связанные с темой той или иной витрины.
Интерактивные элементы абсолютно разные: где-то очень качественные ролики дают ознакомиться с историей советского колхоза, событий на мызе времен революции 1905 года и с судебным процессом над ведьмами — последнее особенно откладывается в памяти.
Сервиз белоруски Эллы Прусовой, которая вышла замуж в Эстонию в 1991 году. Фото: Наша Ніва
Вопреки стереотипам, которые распространяет российская и лукашенковская пропаганда, Эстонский национальный музей показывает историю разных людей и народов, которые живут в стране, разные судьбы. На фото: сервиз белоруски Эллы Прусовой, которая вышла замуж в Эстонию в 1991 году. Ей его подарила мама. Рядом в экспозиции — вышиванка мигранта из России с украинскими корнями.
Экспозиция о людях
Ознакомиться со всем — задача почти непосильная, к тому же сама структура музея требует исследования. В залах выставлено множество вещей — каждая со своей историей. То ли корзина, с которой одного из героев экспозиции отправляли на картошку в университете, то ли пластиковые пакеты 1980-х — объекты зависти и перепродажи. Через них эстонцы открывали для себя западную массовую культуру. То ли самодельная газонокосилка времен всеобщего дефицита — пример креативности и умения выживать. Она верой и правдой прослужила своему изобретателю 25 лет.
В экспозиции Эстонского национального музея можно найти самые неожиданные вещи. На этих фото: корзина, с которой одного из героев экспозиции отправляли «на картошку» в советском университете; пластиковые пакеты 1980-х, объекты зависти и перепродажи, через которые эстонцы открывали для себя западную масс-культуру; эстонская энциклопедия, которую каждая семья считала за честь иметь. Фото: Наша Нива.
В одном пространстве можно увидеть и камень-жертвенник, откопанный во время дорожных работ в Таллине, на который посетители стали класть монеты, и первые тракторы и велосипеды в Эстонии, независимые эстонские варианты «Нашай Нівы» и «Нашай Долі» и полный сбор советской Эстонской энциклопедии, иметь которую было делом чести для каждой эстонской семьи.
Камень-жертвенник был найден во время дорожных работ в Таллине. Посетители стали класть на него монеты. Фото: Наша Ніва
Эстонские «Нашы Нівы» и «Нашы Долі». Фото: Наша Ніва
Часто экспонатами служат сами истории, как, например, история миграций и депортаций ХХ века, которая отражена в трех фильмах, снятых на основе воспоминаний людей с разными судьбами. Один из залов посвящен традиционным блюдам. Фотографы зафиксировали процесс их приготовления обычными людьми: их имена и места проживания обозначены. На одном из кадров женщина пробует фарш на соль для голубцов.
Один из залов посвящен традиционным блюдам. Фотографы зафиксировали процесс их приготовления обычными людьми: их имена и места проживания обозначены. Фото: Наша Ніва
В сторону от линии хронологии и вглубь музея затягивают неизведанные пространства, в которых легко и приятно заблудиться. В темных кулуарах основного зала можно погрузиться внутрь тематических цилиндров, посвященных войне, загрязнению, эпидемиям, с кучей мелких экспонатов и экранов.
Зал с открытым экспонированием сотен светильников, а под ногами — стеклянный пол с музейным хранилищем, где выставлены колеса, телеги и сани. Фото: Наша Ніва
Здесь есть залы, которые напоминают хранилища открытого типа — в одним из них выставлены сотни и сотни светильников, от токарных подсвечников и уличных фонарей до старосветских ламп с фигурными абажурами. А под ногами стеклянный пол, где видно уже настоящее музейное хранилище, где хранятся разные телеги и санки. Или отдельный зал с традиционными вязаными носками и варежками, под каждой из которых — имя автора.
Зал с множеством вязаных варежек и носков. Фото: Наша Ніва
Есть залы игровые, где дети и взрослые могут подержать в руках старинные вещи, открыто лежащие на полках, или увидеть понятную хронологическую ленту, где события эстонской истории и мировой показаны рядом.
Коллекция половников в музее. Фото: Наша Ніва
Уголки национальной культуры
В итоге посетитель так или иначе попадет в широкое пространство, которое идет параллельно основной хронологии. Но здесь нет никакой хронологии, оно о вечном — о национальной культуре.
Живые манекены в народных эстонских нарядах. Фото: Наша Ніва
То, как она представлена, вызывает восхищение — нигде раньше не видел, чтобы манекены в народных нарядах не просто стояли как болваны, нет, в этом музее они застыли в моменте жизни — на встрече с подругой, на скачках, в падении, угрожая кому-то кулаком, сидя на полу, рассматривая птиц в небе. А что, и так можно было?
Коллаж и фото: Наша Ніва
Есть здесь все то, что можно найти в провинциальном белорусском музее — деревянная мебель, орудия труда, конская сбруя и прочее — и в большом количестве. Но все представлено как-то иначе: не за стеклом, а в композициях, не один экземпляр на стене, а целая коллекция самых разных вариантов одной вещи.
Манекен лошади, позволяющий рассмотреть, как была сконструирована конская сбруя. Фото: Наша Ніва
Увидев манекен лошади в конской сбруе, даже задумался: а где такое можно увидеть в «крестьянской» Беларуси? Почему-то белорусские музеи уверены, что городские дети знают, что такое хомут и куда лошади вставляются оглобли. И зря, не знают даже взрослые.
Бытовые эстонские вещи от сундуков до посуды. Фото: Наша Ніва
Самой необычной частью экспозиции, которая сформировала окончательное впечатление от всего музея, стали небольшие помещения, посвященные эстонскому языку. Здесь нет никаких книжечек за стеклом, репродукций портретов авторов первых грамматик — только живой контакт с языком.
В одном из помещений стоит гул тысяч голосов, в котором не разобрать слов, посреди комнаты — камень-пульт управления, от которого отходит пук проводов. Каждая кнопка на этом пульте — это запись определенного говора в Эстонии или запись родственного к эстонскому финно-угорского языка. Одно нажатие — и гаснет сотня ламп, оставляя сиять только одну, а гул уступает одному голосу.
Футуристические залы, посвященные «космосу» эстонского языка. Фото: Наша Ніва
В центре второго помещения — непонятный механизм со стеклянными колбами сверху, внизу на педалях — гласные звуки эстонского языка. Нажатие ноги — и из колбы, которая внутри нарезана особым образом, вырывается протяжный эстонский звук.
Эхо Урала
Вторая большая экспозиция музея, «Эхо Урала», ставит амбициозную задачу представить всю семью финно-угорских и самодийских народов — не тех, что имеют свои государства, а именно «безгосударственных», разбросанных по огромным просторам России.
Безгосударственные финно-угорские народы и дерево уральской языковой семьи в экспозиции «Эхо Урала». Фото: Наша Ніва
Посетителей встречает зал, который знакомит с географией этих народов и языковым деревом, объединяющим их: оно позволяет услышать слова, происходящие из одного общего корня, в разных языках этой семьи, показанных буквально в виде листьев этого дерева.
Интерактивная река времени. Фото: Эстонский национальный музей
Традиционная культура финно-угорских народов на территории России. Фото: Эстонский национальный музей
Дальше по лестнице спускаешься вниз, будто в реку времени. Интерактивная река под ногами переносит посетителей от одного региона к другому, от коми и удмуртов с их домами и гумнами, до марийцев и эрзи со сценами свадьбы. За ними — карелы, вепсы, водь и ливы со своими банями, и наконец север с саамским чумом, лесным лагерем ханты и мансийским обрядом сватовства.
Мордовские кадки для приданого. Фото: Наша Ніва
Традиционное жилище одного из финно-угорских народов. Фото: Наша Ніва
Настоящее чудо, что именно в этом музее сумели собрать артефакты самых отдаленных или малочисленных народов. Из этих разных фрагментов культуры и истории складывается большая и очень разнообразная мозаика уральской семьи народов.
Ответы на вопросы
С широких стеклянных стен музейного кафетерия открывается вид не только на ручей, но и на остатки бывшего поместья Раади. Именно сюда в 1922 году переехал Эстонский национальный музей, основанный еще в 1909-м. Но в 1944 году во время боев за Тарту здание усадьбы сгорело в пожаре, а территорию передали советской армии. Возвращение музея в Раади спустя многие десятилетия — это возвращение на собственное историческое место, пусть себе и не такое удобное, как в центре города, но символическое с точки зрения борьбы эстонского народа за свою независимость.
Авиационные ангары, встречающие посетителей на пути к музею. Первый аэродром в Раади создал владелец поместья барон Липгарт перед Первой мировой войной. Во времена независимости здесь размещалась 2-я эскадрилья авиаполка, а во времена советской оккупации аэродром был превращен в одну из крупнейших авиабаз Восточной Европы. Фото: Наша Ніва
Вторая причина — это военный аэродром, который возник здесь еще перед Первой мировой, а во второй половине ХХ века превратился в одну из крупнейших советских авиабаз Восточной Европы. Здесь базировались дальние бомбардировщики и тяжелые транспортные самолеты, а Тарту долгое время оставался городом, закрытым для иностранцев. Аэродром стал воплощением советского милитаризма и оккупационного присутствия.
В его истории есть и один необычный эпизод: 17 апреля 1988 года во время дней охраны памятников в Тарту на Раади состоялась экскурсия с требованием освободить территорию Раади и восстановить в поместье Эстонский национальный музей. Поскольку территория поместья и аэродром принадлежали Советской армии, за действиями людей следили вооруженные военнослужащие. Но командир 326-й тяжелой бомбардировочной дивизии Джохар Дудаев, будущий президент Чечни, запретил открывать огонь по участникам.
После распада Советского Союза местный музей вернул свое историческое название, а территория аэродрома Раади перестала быть стратегическим военным объектом. Тогда и возникла мысль вернуть сюда Национальный музей, который десятилетиями был вынужден ютиться в разных зданиях Тарту.
И хотя путь от первых обсуждений до реального воплощения затянулся на годы, в 2016-м музей в конце концов начал новую историю на Раади — уже в виде современного архитектурного комплекса, стоящего на месте прежней советской авиабазы.
Здание Эстонского национального музея буквально вырастает из взлетно-посадочной полосы советской авиабазы. Фото: Эстонский национальный музей
Вытянутый прямоугольник здания музея буквально вырастает из прежней взлетно-посадочной полосы — и это объясняет его странное размещение в пространстве, которое трудно осознать, пока не увидишь ситуацию с воздуха.
То, что продолжение советского аэродрома перекинуто через ручей, выглядит как острая аллюзия на столкновение в этом месте традиционного национального эстонского ландшафта и непростой, брутальной истории XX века.
Глядя на этот символизм, вспоминаешь будущий Национальный исторический музей Беларуси. Его планируют возвести напротив резиденции Лукашенко — там, где раньше был только парк развлечений «Дримлэнд». Единственной архитектурной изюминкой, которую авторы сумели в спешке добавить, будет форма границ Беларуси.
В Минске не было художественных поисков, не было попыток изобрести образ — только директивный приказ поставить музей в этом месте. И легко представить, что будет внутри: не живой диалог с историей, а очередная выставка идеологических штампов и пропаганды. Эстонский музей дает пример того, как может быть иначе.