Бабарико сказал, что Быков ставил экономический суверенитет выше белорусского языка. Наумчик: Не слышал от Быкова ничего и близко похожего
В интервью украинскому блогеру Владимиру Золкину бывший претендент в президенты 2020 года и политзаключенный Виктор Бабарико упомянул Василя Быкова, отвечая на вопрос о белорусском языке. Бабарико сказал, что говорить по-белорусски важно, но сначала нужно обрести экономический и политический суверенитет, а затем вернуться к языку. «Эта идея принадлежала Василю Быкову», — отметил Бабарико.
Василь Быков
На эту фразу отреагировал в фейсбуке бывший депутат Верховного Совета и журналист Сергей Наумчик. Он пишет:
«Кроме личного знакомства с Быковым, совместной работы в составе Сойма БНФ в Минске в 90-е, переписки, встреч в годы вынужденной жизни Василия Владимировича за границей, мне довелось быть и составителем двух сборников быковской публицистики («Быкаў на Свабодзе», 2004 г., второе дополненное издание — 2005 г., «Васіль Быкаў 100», 2024 г.). В эти сборники вошла только часть быковских высказываний на политические и общественные темы — но прочитал я, полагаю, практически всё, во всяком случае с начала последней волны национального Возрождения с конца 80‑х годов.
Я не слышал от Быкова и не читал у него ничего и близко похожего на то, о чем сказал уважаемый Виктор Бабарико.
А вот высказываний обратного содержания — могу привести десятки. Но упомяну лишь несколько, которые дают представление о настоящем отношении Быкова к белорусскому языку и его роли в судьбе нации.
«Если упустим момент, язык исчезнет»
Начну с тезиса приоритетности экономики над языком, якобы высказанного Быковым. В реальности, именно национальное Возрождение (и язык как его фундамент) Быков считал главным гарантом существования белорусов. «Язык — основа не только национальной культуры, но и существования нации, существования этноса», — говорил он («Быкаў на Свабодзе», 2005, с. 48.).
Он был убежден в приоритетности, первоочередности, безотлагательности решения языковой проблемы, считал, что вопрос спасения языка нельзя отодвигать на второй план, потому что «если упустим этот момент, то наш язык исчезнет через несколько лет в условиях реанимации тоталитаризма и угрозы реинтеграции в единую империю» (там же, с. 61).
Именно поэтому Быков был среди тех, кто в 1986‑м подписал составленное Владимиром Содолем обращение к генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву (легендарное «письмо 28-ми») о катастрофической ситуации с белорусским языком (меня сильно поразило, когда в разговоре с Горбачевым я услышал упоминание об этом письме — спустя много лет Горбачев припомнил его сам, я не спрашивал).
Являясь одним из основателей БНФ, Быков считал, что борьба за национальное возрождение должна быть приоритетом этого движения — наряду с борьбой за Независимость и демократию. Он поддерживал программное положение Народного Фронта о придании статуса белорусскому языку как единственному государственному в соответствующем законе.
Говоря о Законе о языках, обычно напоминают, что он принят ВС XI созыва, в котором не было ни одного депутата БНФ. Действительно, Верховный Совет этой каденции был избран в 1985 году, когда до образования БНФ оставалось несколько лет.
Но в январе 1990-го, когда принимался Закон, в Овальном зале был депутат, который входил не только в БНФ, но и в его руководящий орган — Сойм. Имя этого депутата — Василь Быков.
Добавлю, что в составе рабочей группы по подготовке Закона был Петр Садовский (он будет избран депутатом следующего, XII созыва), который пользовался консультациями в том числе и члена Сойма БНФ Винцука Вечёрко).
Так что фронтовцы имели непосредственное отношение к Закону, принятому сформированным еще в коммунистические времена Верховным Советом.
Хочется думать, что за то голосование (как и за голосование 27 июля 1990 за Декларацию о суверенитете и 25 августа 1991 за Независимость) коммунистам прощаются на небе пусть не все, так хоть некоторые земные грехи.
Но один «грех» был в самом законе. Это — период вступления в силу деятельности отдельных его положений, который достигал — к удивлению любителей мифа о «быстрой и насильственной белорусизации» — аж 10 лет. Десяти лет! В законодательстве ни одной другой бывшей республики СССР вы не найдете ничего подобного (сроки обычно жесткие и сжатые) — при том что нигде состояние языка титульной нации не было настолько катастрофическим, как в Беларуси.
Быков за закон проголосовал, но чрезмерно долгий срок критиковал: «Все эти законы приняты были официально Верховным Советом и растягивали, растягивали на десятилетие установление государственности белорусского языка. Конечно, тогда уже было видно: в условиях нестабильности общества — что можно рассчитывать на десять лет?» («Василь Быков 100», 2024, с. 28).
Обманчивое «а потом…»
Будучи в авангарде борьбы за сохранение белорусского языка, Быков воспринял политику Лукашенко как национальную трагедию: «Враги национальной идеи понимали ситуацию и предприняли контрдействия. Одним из решительных действий стал референдум, на котором под видом равноправия языков было получено формальное согласие народа на политику фактического уничтожения белорусского языка. И сейчас эта политика исполнительной властью проводится очень активно. Я не вижу каких-либо надежд на лучшее в ближайшее время». («Василь Быков 100», 2024, с. 30).
Иногда вспоминают строки Быкова из «Долгой дороги домой» о том, что лидер БНФ Позняк стремился к идеальной Беларуси, а Лукашенко говорил народу вещи понятные и примитивные, как «мычание коровы», и подают это как якобы несогласие Быкова с лидером БНФ. Абсурд! Быков прекрасно знал, что Народный Фронт разработал несколько экономических программ и десятки законопроектов, положения которых легли в фундамент экономических реформ (пусть и скомканных посткоммунистической номенклатурой).
В этом легко убедиться, просмотрев на ютубе запись его выступления по БТ в качестве доверенного лица кандидата в президенты Позняка в июне 1994 года. Быков имел в виду совсем другое — а именно то, как обманулись люди, поверив популистским, безответственным лозунгам Лукашенко. В этом — ни грамма критики БНФ и ни капли согласия с Лукашенко.
И вот тут, кажется, мы выходим на тему, которая была актуальной в 1994-м, в 2020-м, осталась актуальной сегодня (о чем свидетельствуют нынешние слова Виктора Бабарико) и не потеряет актуальности на будущих демократических выборах. Это — то, что слышится уже больше чем три десятка лет: а давайте мы отодвинем на потом непопулярные у значительной части населения вопросы национального Возрождения, языка, и скажем людям то, что они хотят услышать, они за нас проголосуют, мы придем к власти — ну а потом…
Как только что произнесенные, слышу сказанные мне весной 94‑го слова Виктора Гончара, когда он предлагал мне присоединиться к команде Лукашенко: Сергей, ты видишь, как складывается ситуация, сейчас важно взять власть! А потом…. Жизнь подтвердила, что — не будет, не бывает никакого «потом». Ничего хорошего не бывает через обман.
«Наше движение — не на пять лет, наше дело — святое»
Передо мной — машинопись с авторскими правками речи Быкова на IV съезде БНФ, который Василь Владимирович отдал мне после выступления. Это было 10 апреля 1995-го, назавтра 19 депутатов Оппозиции БНФ объявили голодовку против лукашенковского референдума. Фрагментом того выступления и закончу — там как раз про популизм и про «…а потом».
«Популизм, как единственно возможный из относительно приемлемых средств, тоже заезженный, запачканный, и в наших условиях, по сути, одиозный, как и другие средства из богатого арсенала наших противников. Вряд ли прилично БНФ пользоваться ими. Все же существует нечто более высокое, чем политическая или иная целесообразность, выше явного и прагматического политического расчета. Или прилично забывать, даже в трудные времена, на определенные императивы из числа христианской этики, евангельской морали, человеческой совести, наконец?
В этом смысле моральный ригоризм Белорусского Народного Фронта и его лидера — тот ценный капитал, которым владеет сейчас мало какая партия, и не только в Беларуси. Эта моральная сила с несомненным политическим эффектом едва ли может направлена не так в современность, как в будущее.
Особенно, если иметь в виду, что наше движение — не на пять лет, что мы обращаемся в далекую историческую перспективу, даже если она будет принадлежать не нам. Но все равно она будет принадлежать Беларуси.
Мы не тешим себя быстрой и легкой победой — легкой победы, видимо, не будет. Но даже явное поражение не должно отбросить нас от нашего дела, потому что то дело — святое. Оно ради народа, ради нашей заброшенной нации, ради человечества и человечности. Ради демократии и истории, наконец».